Семён Борзунов - С пером и автоматом

Эти вопросы неумолимо возникали не только перед командиром полка, но прежде всего перед теми, кто был на том берегу, у подножия Меловой…

— Справа придется! — крикнул Герман.

— Да, надо в обход, — кивнул Горохов. — Но сколько времени потеряем? Сорвем переправу, если не заткнем ему глотку!

Чолпонбай тронул старшего лейтенанта за рукав и попросил, словно речь шла не о нем, не о его жизни, именно попросил:

— Разрешите мне? Напрямик!

— Напрямик?! — Горохов даже протянул это слово: напрямик — значит верная смерть, верная, даже вдали от дзота. Тут шансов нет…

— Да, напрямик! — уже требовал Чолпонбай. — А вы оба бегом в обход. Иначе сорвется переправа. Если я даже не сумею что-либо сделать, то хоть отвлеку на себя внимание противника. А вы за это время…

И тут Чолпонбай трижды поднял над собой автомат: как бы продублировал условленный сигнал.

— Давай, дружище! Вот тебе гранаты. — Горохов протянул свои.

— У меня есть дареные. От политрука Деревянкина… Горохов обнял солдата. Разгоряченными щеками они коснулись друг друга. И Чолпонбай быстро, как кошка, пополз на Меловую гору. Горохов и Герман устремились по каменной террасе в обход, чтобы с двух сторон блокировать дзот.

Глина, налипшая на подошвы, отлетала, и теперь стало удобней опираться носками и каблуками сапог о выемки и расщелины в известняке. Пальцы точно сами видели, где им лучше уцепиться. Тело стало легким, будто не было трудной переправы вплавь, не было рукопашной схватки в дзоте. Все начиналось сначала.

Был непонятный прилив сил: будто сейчас Чоке помогали все преодоленные им горы Тянь-Шаня, помогали месяцы тренировок и учений и еще что-то неуловимое, неосязаемое.

Он не замечал, что небо розовеет. Не мог оглянуться и увидеть белый маскхалат редеющего тумана, который утром скрывал от врага наши войска, уже готовые начать переправу. Чолпонбай знал, что она должна начаться сразу же, как только замолчит пулемет дзота.

Ступенька, карниз, еще ступенька. Вот и амбразура. Сколько до нее? Метров пятнадцать? Нет, пожалуй, больше! Вот он, ствол пулемета: бьет непрерывно, точно задыхается от злобы…

Слева не подобраться: кручи. Справа — тоже кручи… И выступ этот с дзотом, как огромный кулак, который занесен над теми, кто скоро начнет переправу.

И кругом чабрец или какая-то другая трава, издающая приятный степной запах. Кажется, все-таки чабрец.

Путь к дзоту только один, как он и говорил Горохову: напрямик, к амбразуре. Другой дороги нет.

Чолпонбай швырнул гранату. В ту же секунду ствол пулемета, изрыгающего пламя и сталь, переместился сантиметров на пятнадцать — двадцать. Граната, ударившись о него, перекувырнувшись, отлетела, покатилась и взорвалась неподалеку от Чолпонбая. Осколки известняка просвистели у самых ушей. Меловая пыль покрыла вторую, последнюю гранату. Он посмотрел на нее с надеждой, зачем-то вытер, перевел взгляд на дзот и перебросил через него эту последнюю гранату, рассчитывая, что она взорвется у входа. Грохнул взрыв. Но пулемет дзота не прекратил огня. Потом почему-то смолк. В этом действии врага была какая-то загадка.

Чолпонбай услышал вдруг непонятные слова и увидел, как из амбразуры на него направили автомат. Он подался вбок и упал… Левая рука перестала подчиняться…

Желтовато-красные круги появились перед глазами. Послышались какие-то голоса. Начали всплывать какие-то лица. Чоке на миг увидел себя: вот он бежит за комиссаром полка — он должен попасть в число тех, кто первым переправится на правый берег Дона; вот он вытянулся перед комиссаром и будто слышит свой голос: «…или если мне еще комсомольского билета не выдали, то и доверить нельзя?!»; вот он в бинокль рассматривает правый берег, эту злополучную Меловую гору, отваленный камень и еще что-то… Струйка дыма… Легкий белесый туман раннего утра…

Нет, это не Меловая, это снежные горы Тянь-Шаня. Это в них летят пули…

Сергей Деревянкин склоняется над ним: «Ну, здесь люди надежные!» А пули летят в Сергея.

Надо защитить и майора-комиссара, и друга, упавшего в реку, и Меловую гору, и Тянь-Шань, и копя, и сокола, и брата Токоша, и Сергея.

А тут еще немецкие парашютисты — десант! Надо оторваться от земли! Вот уже в штыковую бросились. Спасибо, Сергей! Спасибо, брат! Выручил…

Теперь моя очередь тебя заслонить! И Гюльнар! Вот она в тюбетейке: косы по ветру, глаза счастливые! Зачем она здесь? Вокруг пули, и все летят в нее! Если он сейчас не встанет, то она погибнет…