Виктор Карпенко: Узники крепости Бадабера

"Интересно, гасят когда-нибудь свет? Я просидел в камере немного, а эта чертова лампочка порядком надоела, мешает сосредоточиться, путает мысли…".

Вдруг он себя поймал на том, что сокамерника не слышно.

— Такого быть не может, — с тревогой выкрикнул Андрей и на коленях пополз к лежащему у стены человеку. Он осторожно тронул его руку и в ужасе отпрянул.

"Мертвяк! Меня посадили в одну камеру с покойником! Вот он — первый круг Дантова ада!".

К утру запах от разлагающегося тела стал усиливаться. Андрей неоднократно принимался бить кулаками, ногами в дверь, кричал, звал на помощь, но никто не приходил. До обеда он еще спасался тем, что, подпрыгнув и ухватившись за прутья решетки, пока хватало сил удерживаться в таком положении, дышал проникающим в камеру воздухом с улицы. Но вскоре и это перестало помогать. От вони внутренности выворачивало, спазмы настолько были сильны, что прерывали дыхание. Он слабел, все чаще и чаще носом шла кровь, временами терял сознание. Казалось, что смерть неминуема и она рядом.

Сколько времени Андрей пролежал без сознания, определить не смог, но когда очнулся, трупа в камере не было. У двери стояла чашка с едой и вода. Рвота настолько ослабила организм, что до двери он полз, прикладывая неимоверные усилия. Смог же выпить только водy.

Утром в камеру ввалилось двое бородачей. Подхватив Андрея под руки, они выволокли eго во внутренний дворик, в центре которого стояла перекладина. Содрав с плеч халат, бородачи споро привязали за руки Андрея к перекладине и ушли, оставив его одного.

Впервые за более чем двухнедельное пребывание в крепости он оказался на свежем воздухе. Солнышко, по-весеннему теплое и ласковое, нежило своими лучами истерзанное пытками тело Андрея. После подземелья дышалось легко, свободно, казалось, что воздух пьянит. Из-за высокого глиняного дувала доносились голоса. Андрею показалось, что сквозь бормотание на незнакомом языке, прорывается русская речь. Но он тут же отбросил возникшее предположение: откуда здесь взяться русским?

Так он простоял несколько часов. Руки затекли, ноги тоже устали, но на дворике было гораздо лучше, нежели чем в затхлых душных камерах подземелья. Ближе к полудню во дворик пришло несколько мужчин. Среди них выделялся своей внешностью один: большеголовый с разметавшимися черными волосами, жгуче-черными глазами на выкате, жесткой щеточкой усов над узкими бескровными губами» Его лицо можно бы было назвать мужественным, даже красивым, если бы не играющие на скулах желваки да нервно подрагивающие ноздри. Он подошел ближе и, ткнув рукоятью плети Андрею в грудь, на ломаном русском языке спросил:

— Ты знаешь меня, шурави?

Андрей мотнул головой.

— Я — Абдурахман — начальник тюрьмы.

— Комендант, — поправил его Андрей невольно.

— Ты, шурави, будешь меня любит, боятца, молитца Аллах. Я научу тебя Коран и ты станешь мусульманин.

— Но я не хочу быть мусульманином, — возразил Андрей.

"Не хочу" — плохой слово. Не говори так, — Абдурахман погрозил Андрею плеткой. — Сказал "не хочу" — получай плетей. Ты должен всегда говорить «да». Будешь послушен, мал-мала поживешь. А сейчас будем делать мусульманин: об-ре-за-ни-е, — медленно по складам произнес комендант тюрьмы.

Андрей знал, что такое «обрезание», и сжался как мог, как позволяли это сделать цепи. А когда к нему подошел один из пришедших с комендантом людей и в руках у него он увидел блестящий металлический предмет, Андрей закричал:

— Не хочу-у-у!

Ноги были свободны от цепей, и он принялся ими отбиваться от человека в черном, но это продолжалось недолго. Абдурахман пустил в ход плеть с оловянным наконечником, один из ударов пришелся в затылок. Крик оборвался, Андрей дернулся и затих. Человек в черном быстро стянул с несчастного узника штаны, под хохот собравшихся сделал свое дело. Когда Андрей очнулся, его отволокли в камеру и больше до конца дня не трогали.

А утром в подземелье пожаловал комендант.

— Теперь твое имя — Рафхат, — ткнул он Андрея пальцем в грудь. — Ты принял нашу веру и будешь учить Коран. Это — суры, протянул он листок бумаги. Сдвинув брови, Абдурахман приказал: — Учи, Рафхат. Вечером спрошу!

Задрожав телом, Андрей закричал:

— Сам учи, гад ползучий. Плевал я на твои суры!

Потрясая над головой цепями от наручников, он пошел на коменданта. Тот только усмехнулся, и когда Андрей подошел ближе, ударил его сапогом в живот. Что-то зло бросив на ходу сопровождавшим его тюремщикам, он вышел из камеры. Бородачи, выполняя приказание Абдурахмана, сбили Андрея на каменный пол и избили резиновыми со свинцовыми стержнями дубинами.