Показав на пленного, белобородый что-то спросил. Один из конвоиров принялся рассказывать, картинно разводя руками, гортанно кхекая и подвывая. Судя по нахмурившемуся лицу бородача, говорил конвоир о пленном шурави что-то нелестное.
Не дослушав, бородач поднял руку и, ткнув пальцем Андрею в грудь, что-то бросил сурово. Даже не зная языка, по одному тону, Андрей понял, что всё… Сердце оборвалось, образуя щемящую пустоту в груди, а губы задрожали. Хотелось плакать от обиды, закричать: "За что?! Ведь я никого не убил!", но сдержался, и только слеза непрошенно скользнула на ресницу.
Как хрупка жизнь человеческая, как изменчива к нему судьба. За последние два часа Андрей уже дважды стоял на краю гибели, но смерть отступала, повинуясь какому-то немыслимому закону, начертанному Судьбой. Вот и сейчас…, конвоиры уже повели Андрея за ворота, когда их остановил окрик:
— Эй, шурави, жить хочешь?
Андрей дернулся, заслыша родную речь, и медленно повернулся.
Впившись маленькими бусинками голубых глаз, на него смотрел человек в пятнистой куртке.
— Хочешь жить? — повторил он свой вопрос.
— Хочу, — хрипло выдавил из себя Андрей.
— Будешь, если мы с тобой договоримся, — сверкнул белозубой улыбкой человек в пятнистой куртке и, повернувшись к белобородому, что-то быстра ему сказал. Тот удивленно вскинул брови, усмехнулся и кивнул конвоирам.
До вечера Андрея не тревожили. Весь день он просидел в подвале с низкими давящими сводами, среди холодных каменных глыб, трясясь в ознобе, снедаемый ожиданием будущих действий душманов. Неоднократно Андрей принимался плакать, проклиная тот день, когда командир роты в учебном центре поведал о том, что выпуск курсантов в полном составе будет направлен в Афганистан и ежели кто не желает, пусть выйдет из строя. Но никто не вышел, а Андрей еще и порадовался: "Вот она грядет настоящая жизнь мужчины — засады в горах, схватки с душманами, ордена и медали на груди…". Тогда, находясь в Союзе, он не раз представлял себя уже вернувшимся из Афгана, в форме десантника, сильного, дерзкого и решительного, с орденом "Красной Звезды" на груди, а если повезет, то и "Звездой Героя". Он уже продумал, что будет говорить при встрече с родными, представлял, как его встретит Маринка — одноклассница, провожавшая его в армию, что он будет рассказывать своим друзьям о боях и походах. А тут… Первый же бой и самое страшное, что может быть — плен!
"Почему не бросил гранату? — терзался мыслями Андрей. — Струсил? Но я никогда не замечал за собой такого качества. Почему же тогда я не сделал того, к чему готовился каждый выходящий на задание в горы? Ведь слышал же и даже один раз видел, что душманы делают с нашими ребятами, попавшими в плен. Что же тогда? Жажда жизни? Да, я хочу жить, но ведь и ребята из роты тоже хотели жить, а попал в плен я один. Значит, я — дерьмо…!".
Слезы сами текли по щекам. Он растирал их по лицу ладонями, всхлипывая и постанывая при этом от обреченности.
Вечером спустились в подвал двое: бросили ему старый замусоленный халат, рваные калоши с завязками из веревок и жестом приказали одеваться. Потом обвязали вокруг пояса веревку, конец которой один из душманов привязал к своему поясу, и повели на выход.
Двор был полон вооруженных людей. Здесь же стояло до десятка лошадей с поклажей и потому, чтобы не мешался под ногами, Андрея поставили между двух деревьев.
В лучах заходящего солнца белизна лепестков абрикосов стала явственнее, ее восприятие обостреннее. Запах, забивая дух, дурманил голову, вызывая чувство нереальности происходящего. И когда бородатый в белой чалме душман поднялся на веранду и, простирая руки над толпой заговорил, растягивая слова и выводя горлом рулады, а присутствовавшие на дворе, упав на колени, вторили ему, отбивая поклоны, Андрей понял, что Судьба дарит жизнь. Вот только надолго ли?
О его незавидном положении напомнил ему один из конвоиров: не поднимаясь с колен, от ткнул стволом винтовки Андрею в живот и когда тот согнулся, ударил прикладом в лоб. В глазах завертелись радужные круги, земля зашаталась и вдруг опрокинулась, придавив жадно хватающего ртом воздух Андрея.
3
Ночной переход, возродивший в душе надежду, стал для Андрея мукой.
Душманы, сопровождавшие маленький караван в десять лошадей, шли споро, останавливаясь на отдых всего дважды. Андрей, поторапливаемый конвоиром рывками за веревку, с трудом угадывал дорогу, спотыкался и падал, обдирая при этом кожу с рук, колен, локтей. Несмотря на ночной холод, пот градом катил по телу, от чего раны саднили и нестерпимый зуд раздражал кожу. Во время перехода душманы не досчитались одной лошади, сорвавшейся с тропы в пропасть и потому, подойдя к пещере — конечному пункту движения, uвоины ислама" поспешили выместить свою злобу на пленном шурави, считая его виновником постигшей караван неудачи. Когда его приволокли в одно из ответвлений пещеры, служившим временной тюрьмой, и оставили там, Андрей уже ничего не видел и не слышал: боль нестерпимая и ноющая заполнила его тело.
Читать дальше