Фидель Кастро - В горячих сердцах сохраняя (сборник. Рассказы и стихотворения)

Перед кружками собравшихся на углах, в парке, под колоннадами те, кто уже вернулся оттуда, где сражаются, рассказывают о своих первых впечатлениях. Говорят, что туда (и показывают на юг) силы захватчиков прибыли на разных судах, что они располагают легкими танками типа «Шерман», у них есть оружие всех калибров и они используют поддержку самолетов. (Я смотрю на то оружие, которое везем мы: добрые 120–миллиметровые минометы, несколько базук, три пулемета тридцатого и два — пятидесятого калибра. Маловато, чтобы противостоять тому, что на нас надвигается. Но мы не одни: мы — крошечная часть бойцов, которые идут, чтобы присоединиться к войскам, включающим две боевые колонны Повстанческой армии с приданной им батареей 122–миллиметровых гаубиц, батальон активистов народной милиции из Матансаса с тремя батареями 120–миллиметровых минометов, батальон 339–й из Сьенфуэгоса, выдержавший уже первое вражеское нападение, батальон полиции, батальон 117–й из провинции Лас—Вильяс, а также 114–й, тяжелый огневой, — с базуками, минометами и пулеметами.) Все здесь уже пахнет войной, и я вспоминаю, что на шоссе Валенсия — Мадрид этот запах возникал вдруг, неожиданно, в какой—нибудь деревне, расположенной на неосязаемом, невидимом рубеже, внезапно проведенном меж миром плуга и мотыги и миром пожаров и поспешного бегства. А здесь, за мещански—хвастливыми колоннами «Испанского казино», через раскрытые окна я вижу постели многочисленных раненых — уже? — за которыми ухаживают военные и гражданские врачи, санитары—милисьянос и медицинские сестры, которым помогают стремящиеся изо всех сил быть полезными школьники. Первый госпиталь… И я стараюсь не вспоминать, что в военное время госпитали такого рода принимают раненых из полевых санитарных машин, получивших в Испании наводящее ужас название «кровавых госпиталей»…

После полуночи мы переносим наше вооружение в большую грузовую машину, в которой вместе с другими милисьянос — не из нашей группы — мы едем дальше, но на сей раз погасив свет, по направлению к сентралю «Аустралиа», где расположилось командование наших войск на фронте в районе Плая—Ларга. Территория и поселок большого сахарного завода погружены во тьму. Но здесь—то и чувствуется — черт возьми! — что мы пусть еще не в самой зоне боевых действий, но уже на пороге ее. Освещено только одно административное здание сентраля, к которому, как я вдруг вижу, словно возникший из теней, подходит Главнокомандующий Фидель Кастро: он возвращается с боевого рубежа в сопровождении нескольких офицеров…

У нас выдается передышка, во время которой одни решают размять ноги, другие — помочиться, а третьи — вздремнуть, прислонившись спиной к стене, то и дело опуская на грудь голову. Мне кажется, что на самом деле всех больше усыпила, чем утомила, монотонность путешествия, которое в обычное время было бы достаточно коротким, но которое сегодня, со столькими остановками, ожиданием и происшествиями на всем протяжении пути, нам показалось нескончаемым.

— Я думал, моя задница больше не выдержит, — говорит один из бойцов.

— Сегодня главное в том, чтобы не показать ее врагу, — вторит ему другой.

И распускаются, множатся, растут озорные и бранные словечки, служащие, возможно, для облегчения внутреннего напряжения; они снова и снова звучат повсюду, где люди надевают военную форму не для парада. Но вскоре доносятся вести, от которых словно открывается второе дыхание у тех, кто казался сонливым и уставшим. В конце боя, начавшегося еще на рассвете, в час сумерек, наша авиация сбила четыре вражеские машины типа Б–26, потопила в заливе Кочинос две десантные баржи и один танкодесантный корабль.

— Ну и денек завтра будет, — произносит кто—то.

— Ничего, мы готовимся, — говорю я, подмечая то, что, как человек более опытный, чем другие, разглядел в ночи: прибытие все новых и новых грузовиков, доставляющих не только солдат, но и многочисленные 85–миллиметровые, несколько 122–миллиметровых пушек, зенитные пулеметные установки, те, что прозвали «четверками», и 120–миллиметровые минометы, количество которых меня удивляет, хотя вскоре мне станет понятно такое обилие оружия, наиболее эффективного в окопной войне или в уличных боях из—за навесной траектории стрельбы; но сейчас польза этого оружия для открытых пространств, каковыми, судя по названиям, представляются мне Плая—Ларга и Плая—Хирон, кажется весьма сомнительной.

— С таким оружием воевать можно, — замечает кто—то…