Фидель Кастро - В горячих сердцах сохраняя (сборник. Рассказы и стихотворения)

— Хорошо. Завтра же и приступите.

Пабло понял, что разговор подходит к концу, и встал.

— Что будет с коммунистом? — спросил он.

Доктор внимательно посмотрел на Пабло и опустил голову:

— Этой ночью произойдет «несчастный случай».

— Мне хотелось бы попросить разрешения внести свою лепту…

— Хорошо. Передайте командиру спецгруппы, что вы вместе с ним будете участвовать в операции.

Пабло повернулся и пошел к двери.

Пабло сидел рядом с Хасинто на заднем сиденье автомобиля. Командир спецгруппы гнал машину на предельной скорости. Пабло взглянул на часы — два часа ночи. Он посмотрел на спокойно сидевшего Хасинто.

Машина остановилась. Из нее вышли трое и двинулись вперед по песчаному пляжу: впереди — Хасинто в наручниках, за ним — Пабло и командир спецгруппы. Последний сделал Пабло знак, и тот подошел к Хасинто. После секундной заминки шествие возобновилось. Теперь руки у Хасинто были свободны, а сопровождающие держали пистолеты наготове.

Хасинто смотрел на воду. Когда он взглядом дотянулся до линии горизонта, то прикрыл глаза. «Вот и конец. Марсия и Норма уже спят… Когда—нибудь они узнают, как умер их отец… Мне нечего стыдиться. Моя совесть чиста, — думал он. — Через несколько часов они проснутся, наденут форму с бело—голубым галстуком и пойдут в школу. А может, они сейчас учатся во вторую смену? Они пионерки и станут коммунистками… Мои товарищи помогут им. Революция их воспитает… Мне не о чем беспокоиться…»

— Эй, к смерти в гости не торопятся! — крикнул командир спецгруппы.

Хасинто замедлил шаг и углубился в заросли кустарника. Задул сильный холодный ветер. Не останавливаясь, Хасинто застегнул пуговицу плаща и почувствовал, как воротник сдавил ему шею. Услышав за спиной характерный щелчок, он опять подумал о детях. В этот момент Пабло закурил сигарету, а другую дал своему напарнику. Он видел, как тот зажег ее, сделал две глубокие затяжки и начал поднимать пистолет. Пабло сделал то же самое…

Через несколько секунд Пабло, глядя на труп человека, упавшего в кустах, сказал:

— Иди сюда. Помоги мне отнести его…

На следующее утро он направился к Доктору доложить о выполненном задании.

Доклад был кратким. Доктор молча выслушал его и спросил:

— Что вы делали после выполнения задания?

— Командир подвез меня домой и сказал, что у него назначено свидание с какой—то блондинкой.

— Который был час?

— Около трех ночи.

— Его машина свалилась со скал. Труп пока не найден.

Пабло удивленно смотрел на Доктора.

— Придется кое—что изменить в том, о чем мы говорили вчера, — продолжал тот. — Вы должны сейчас же начать специальную подготовку, чтобы возглавить группу.

— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы справиться с работой, — заверил его Пабло.

Рамос и Старик сидели в госпитале возле кровати Хасинто.

— …Вот и все, что произошло здесь, — кончил рассказывать Старик.

— Теперь твоя очередь, — заметил Рамос.

Хасинто приподнялся и сел в кровати:

— Я догадывался, что в последние дни они что—то обнаружили, так как был усилен контроль, и постарался сделать все от меня зависящее, чтобы не провалить группу. Прежде всего я прервал еженедельные контакты с Карменситой. По этой причине и была отправлена открытка с розовыми лепестками. Затем я стал ждать дальнейшего развития событий. Когда они приехали за мной, это уже не было для меня неожиданностью. Меня пытали, но я все отрицал. Они устроили испытание детектором лжи. Я боялся, что нервы подведут, но обошлось… Из вопросов, которые они мне задавали потом, я понял, что сыграл свою роль хорошо. Пытки продолжались. Вот эти два пятна, — он поднял руки к шее, — следы от сигарет. Это же дикари… А потом появился Р–15 и спас меня… По правде говоря, у него тяжелая рука…

— Что ты имеешь в виду? — улыбаясь, спросил Старик.

— Он надавал мне таких оплеух, что до сих пор горят щеки.

Все трое весело рассмеялись.

— Скажи, Хасинто, — спросил Рамос, — когда было тяжелее всего?

Хасинто прищурил глаза и уставился в белую стену. Несколько минут он молчал.

— Во—первых, когда меня пытали. Человек может говорить, что он готов ко всему, но есть вещи, приготовиться к которым нельзя… Когда меня стали бить по ушам, так что лопались барабанные перепонки, — это было ужасно. У меня ни разу не возникала мысль заговорить, но я очень хотел, чтобы меня поскорее прикончили. — Немного помолчав, он продолжал: — Во—вторых, когда меня познакомили с этим письмом… Это была искусная ловушка, которая могла сорвать все. Ведь в письме говорилось, будто я переметнулся, понимаете… Тяжело было думать, что твои товарищи могут поверить, будто ты стал предателем и…