Гейнц Зенкбейль - Джонни Бахман возвращается домой

Мало-помалу Джонни заставил себя смириться с мыслью, что здесь он не найдет того, что хотел. Все ближе и ближе он подходил к вокзалу. Наряду с зенитными здесь стреляли и обычные пушки, какие обычно бывают у пехотинцев. Мальчуган приуныл.

«Идти ли дальше? Есть ли смысл подвергать себя опасностям?»

Вдруг ему показалось, что он слышит музыку.

«Невероятно, — подумал Джонни. — Музыка в такое время и здесь? По всей вероятности, это крысы. Должны же крысы уметь пищать?» Но он не ошибся, он действительно слышал очень негромкую, но тем не менее явно воспринимаемую ухом музыку. Его несколько сбила с толку непривычная, незнакомая мелодия.

И тут он понял, что музыка могла доноситься только из следующей заложенной кирпичами арки!

Джонни заторопился к выходу. Дверь оставалась открытой. Лучше всего музыку было слышно с улицы. Особенно отчетливо раздавались звуки тромбона, но громче всего неистовал барабан. Это было настоящее соло на барабане.

Когда мальчик вошел во вторую арку, то попал в светлое оштукатуренное помещение. По обе стороны зала виднелись широкие коридоры, завешанные шерстяными покрывалами. В центре стоял стол, покрытый белой, не особенно чистой клеенкой. На другом столе, прямо у стены, он увидел радиоприемник. Там же стояла пузатая бутылка из прозрачного стекла, заткнутая пробкой. Бутылка была наполовину заполнена прозрачной, как вода, жидкостью. За столом, наклонясь вперед и чуть согнувшись, сидел немецкий унтер-офицер. Мужчина был лысым. Его пористое, уже немолодое лицо сильно покраснело. Изо рта текла слюна.

Джонни приблизился к желтоватому застекленному шкафу, который выглядел прямо-таки убогим и бедным под чрезвычайно высоким, неоштукатуренным потолком. В шкафу стояло лишь несколько фарфоровых чашечек. Мальчуган взял унтер-офицера за плечи и легонько встряхнул его, но тот не пошевельнулся. Из радиоприемника без перерыва неслась громкая музыка.

— Эй, вы!

Мужчина уткнулся в стол, как мертвый.

— Проснитесь же! — выкрикнул Джонни и выдернул провод, который вел от батареи питания к задней стенке радиоприемника. Тотчас же стало тихо.

— Кхе? — кашлянул унтер-офицер.

— Проснитесь же наконец!

Мужчина чуть-чуть приподнял голову. От него сильно пахло алкоголем.

— Все вы дерьмо, — пробормотал он.

— Здесь лазарет?

— Такая свинья…

Джонни вздрогнул.

— Свинья уже бросила нас!.. — бормотал пьяный унтер.

— Что же это за свинья? — ничего не понимая, спросил мальчуган. И добавил: — Меня только интересует, был ли здесь лазарет?

Унтер-офицер, не изменяя положения тела, окинул Джонни взглядом.

— Лазарет? — тихо произнес он. — Лазарет? — И снова уронил голову на стол. По его колышущемуся телу прошла дрожь.

«Может быть, он смеялся?»

Нет, это был не смех, а резкое подергивание, какое бывает при истерическом плаче.

— Здесь размещался дом умирающих, — простонал мужчина, — дом мертвых!

Осмотр соседнего помещения.

Пьяный унтер-офицер.

О смелом главвраче и седоволосой женщине.

«Никаких возражений, ты останешься здесь!»

В присутствии пьяного унтера, который, не стесняясь, плакал, Джонни чувствовал себя беспомощным. Некоторое время он стоял в нерешительности, потом решил осмотреть соседнее помещение. Он откинул в сторону покрывало. Отвратительные испарения, еще больше, чем в бункере, ударили ему в лицо. Мальчик увидел вытянутое в длину помещение со сводчатым потолком. Сквозь незамурованную щель туда проникал скудный дневной свет. На старых матрацах и просто на соломе, разбросанной на полу, он увидел множество тел, уложенных плотно друг к другу. Слабые, многоголосые стоны и стенания наполняли пространство.

Джонни, который уже не мог больше переносить спертый запах, ринулся наружу. Он не мог находиться даже в вестибюле. Выбежав на улицу, он долго тяжело дышал, а когда пришел в себя, снова вернулся.

Казалось, за это время унтер-офицер несколько успокоился. Он сидел, откинувшись на спинку стула, закрыв глаза ладонями, как будто свет, проникавший через полуотворенную железную дверь, был опасен для его глаз. Офицер тяжело дышал. Иногда его голова беспомощно свешивалась с одного плеча на другое.

— Обанкротился, — пьяно лепетал он, — убрался! Все они убрались отсюда! — вдруг развязно провизжал он, сжал кулаки и застучал ими по столу так сильно, что бутылка с водкой начала подпрыгивать и сместилась к самому краю стола. — Все! Только мы еще здесь остались, я и…