Альберт Зарипов - Первомайка

Я присел на корточки рядом с носилками, чтобы вблизи посмотреть на все происходящее. Выглянувшее из-за туч солнце осветило своими лучами верхнюю часть тела раненого, а я как-то механически отодвинулся в сторону, чтобы они попали и на лицо солдата.

Я смотрел, как падавшие на снег бурые, почти черные, капли и сгустки вспыхивают под солнечными лучами сочным алым цветом. Под каплями снег подтаял, и уже образовалось маленькое озерцо свежей дымящейся крови.

У пулеметчика был начисто снесен затылок, и его черные волосы были вмяты в бурые мозговые ткани. С некоторых слипшихся прядей стекали тоненькие струйки. Озерцо росло…

Мне было не по себе наблюдать за последними минутами восемнадцатилетней жизни. Я хотел встать и уйти на свою дневку, но что-то удерживало меня на месте. Может быть, чувство некоторой вины или чисто звериное любопытство. А может, желание поучиться оказывать медицинскую помощь при тяжелых и несовместимых с жизнью ранениях.

Каких-то пятнадцать минут назад солдат был цел и невредим: стрелял, переползал, перебегал, меняя свои огневые позиции. А теперь он лежал на брезентовых носилках, весь искромсанный осколками противотанковой гранаты.

Солдат, несмотря на свое тяжелое ранение, был в сознании, не стонал и только спрашивал время от времени слабым голосом:

- А где вертолет? Сука, где вертолет? Когда он прилетит? Сука…

Раненый едва дышал сквозь приоткрытые губы, и его слова слетали с увеличивающимся интервалом при выдохе. Обработанное врачом белое лицо солдата незаметно становилось красным от крови, выступающей на коже из небольших ранок. Веки его были полуприкрыты, а угасающий взгляд неподвижно смотрел в серое небо. В уголке глаза быстро набухла темно-красная жидкость, которая тут же кровавой слезой скатилась по щеке. По ее следу стала медленно сочиться темнеющая кровь.

- А-а-а… Сука… Где вертушка?

Командир второй группы придерживал кончиками пальцев его голову за макушку и терпеливо отвечал вполголоса, что вертушку уже вызвали, она уже вылетела и надо только немножко подождать и чуть-чуть потерпеть. А в это время ставший на колени доктор уже начал с солдатской макушки свои священнодействия по спасению человечьей души и теперь быстро и аккуратно перевязывал голову белым бинтом, который сразу набухал и темнел от крови.

Солдат лежал на носилках лицом вверх, но голова свисала над снегом, и под ней продолжала увеличиваться небольшая лужица алой крови. Белый снег уже подтаял от этого маленького и теплого озерца, черные края которого резко выделялись на ослепительно белом и чистом фоне.

«Красная, красная кровь. Через час она просто земля… Через два на ней…» вдруг вспомнились слова знакомой песни. Я сглотнул комок в горле и перевел взгляд от этого черно-красно-белого зрелища в другую сторону.

Кроме этой открытой черепно-мозговой травмы у бойца кровоточили также посеченные осколками руки, ноги и тело, но рана на голове была самой тяжелой.

- Весь затылок снесен, - вздохнул кто-то за моей спиной.

Капитан Косачев продолжал перевязывать голову, и с каждым слоем бинта кровавые пятна уменьшались, вскоре голова стала похожа на большой белый шар с редкими пятнышками алого цвета. Были видны только кончик носа и губы раненого пулеметчика.

Доктор окончил перевязывать и встал:

- Бедняга… Могут не довезти…

Я не стал смотреть дальше, повернулся и зашагал обратно к своей дневке.

В моей группе тоже был раненый, и тоже пулеметчик, которого нужно было подготовить к эвакуации. Тяжесть пулемета и боезапаса к нему делали пулеметчиков неуклюжими и медлительными, что делало их хорошей мишенью для врага…

Я шел к своим, чавкая по каше из подтаявшего снега и грязи, и подбирал новую кандидатуру для замены выбывшего пулеметчика в своей разведгруппе.

Проходя мимо оборудованной для пулемета ПКМ позиции на моем левом фланге, я почему-то замедлил шаг, и какое-то смутное и тревожное чувство охватило меня. Эту огневую точку должен был занимать мой штатный пулеметчик, но утром он был ранен, теперь нужно было искать ему замену. Я мысленно перебирал в уме весь личный состав моей группы, но никто не умел обращаться с пулеметом так, как это необходимо в бою. Поэтому единственной достойной кандидатурой на замещение вакантной должности пулеметчика была только моя персона…

«Вот тут-то меня и шарахнет», - вдруг четко и осознанно подумал я.

Черные и гнетущие тучи в моей душе ударили внезапной, как молния, и простой мыслью. Я внутренне напрягся, хотел коротко выругаться, но не смог и только лишь махнул рукой…