Валентин Пикуль - Океанский патруль. Том 2. Ветер с океана

Западные склоны Кариквайвиша были наполнены дробным перестуком. Это даже ночью не прекращали своей работы компрессоры, подававшие по шлангам на вершину хребта сжатый воздух. Гарнизон готовился к длительной обороне, непрестанно вырубая в скалах все новые каверны, тоннели и «лисьи норы». Раненного в живот вянрикки Раутио Таммилехто несли по склону солдаты, поминутно натыкаясь на острые колья и столбы заграждений. Когда же спустились в центральный тоннель Кариквайвиша, умирающего оглушил грохот: это работали бетономешалки, перетряхивая в своих барабанах жидкое месиво, которое должно со временем закаменеть в амбразурах, – пусть-ка сунутся проклятые рюссы!.. Но вянрикки было уже все безразлично, в бреду он звал свою мать, просил у нее прощения за что-то.

– Умрет, – сказал Суттинен, когда вянрикки пронесли мимо, и продолжал разговор по-шведски: – Даже если русские оседлают дорогу на Маятало, у нас еще останется одна – на Никель; оттуда мы выведем своих солдат в сторону Рованиеми, только бы поскорее прислали нам смену. Откровенно говоря, немцы удачно использовали наше безвыходное положение, но доверяют нам мало… Скажите, господин поручик, каково настроение ваших добровольцев?

Поручик шведской армии Густав Агава, молодой парень с голубыми глазами навыкате, медлительный и апатичный ко всему на свете, широко зевнул, прикрывая рот ладонью; на мизинце холодно сверкнул перстень-амулет.

– Да как вам сказать, – неохотно прогудел он в ответ, но тут же оживился: – Вы же знаете, что мы вляпались в эту историю, как неосторожный дачник в коровий блин… Немцам-то что! Они вытерли свои солдатские сапоги и – дальше. А вот нам – шведам… эххх! – Поручик сильно потер свои колени, обтянутые оленьей замшей, и добавил тише: – Впрочем, здесь виноват только наш риксдаг. Мало того, что мы кормили Германию железной рудой, так – шутка ли сказать! – на третий день войны уже пропустили через Швецию немецкие дивизии, идущие на Мурманск. Риксдаг с самого начала был уверен, что Гитлер положит русских на лопатки. Ну, а раз так, то сами понимаете… Платить обещали хорошо…

– Но я слышал, – сказал Суттинен, воспользовавшись новым зевком своего собеседника, – что ваши добровольцы отказались воевать и вернулись на родину.

– Да, – уныло ответил поручик, – это так, но часть еще осталась. Теперь же и попробовал бы вырваться, да вот… не отпускают…

– Кто, риксдаг?

– Нет, немцы… А насчет настроения моих солдат… как бы вам ответить… Во всяком случае, я замечал уже не раз, что добровольцы стреляют в воздух… Так и высаживают все обоймы в небо!.. Это смешно, не правда ли?..

Поручик вяло улыбнулся, словно приглашая финского лейтенанта посмеяться над тем, как воюют его добровольцы, но Суттинену было не до смеха. Дело в том, что он снова воюет. Воюет с русскими. Как это случилось? Очень просто. Углубившись в пограничные районы, Суттинен увидел целые взводы и даже батальоны регулярных финских войск, вновь собранных под эгидой гитлеровского командования!.. Здесь были остатки шюцкора, который не хотел складывать оружие вместе со всей страной, пока есть хоть ничтожная надежда продолжать борьбу с большевиками. Здесь были финские солдаты, которые, не увидев печенгского погрома, еще верили в тесные узы немецко-финского содружества. Наконец, здесь находились и те, кому было просто не вырваться на родину, ибо за каждым их шагом следили капралы, офицеры, следили сами немцы; чуть что не так, сразу – трах! – и лежит суомэлайнен в снегу с простреленной головой…

И лейтенант Рикко Суттинен, которого послали для исполнения пункта второго мирного договора, послал к черту этот договор. Вот и сидит теперь здесь, прислушивается к недалекому гулу стрельбы, разговаривает со шведским волонтером.

Фон Герделер не хотел идти на Кариквайвиш, но был вынужден подчиниться приказу. Он уже несколько дней жил в ожидании, когда ему присвоят звание генерал-майора. А Кариквайвиш – инструктор понимал это – смерть для любого, кто поднялся на его вершину. На всякий случай он добился смены гарнизона командами эсэсовцев, после чего Дитм опять написал приказ: «…Большой Кариквайвиш должен остаться за немцами как надежный щит, о который разобьются волны русского наступления».

Узнав о том, что команды СС пришли сменить их, солдаты гарнизона, усталые и потрепанные в непрерывных боях, сразу повеселели. Не дожидаясь приказа, они стали укладывать свои пожитки: «Ну ее к черту, эту Голгофу! Теперь пришли спасители. Сами пусть повоюют». Эсэсовцы располагались на новом месте неторопливо и обстоятельно, готовые провести здесь не один день. Покидавшие посты солдаты предлагали довольно странный обмен – вино на воду, и скоро среди вновь прибывших появились первые пьяные…