Валентин Пикуль - Океанский патруль. Том 2. Ветер с океана

На полной скорости машина проскочила улицы притихшего Петсамо и вылетела на тундровую дорогу. И неожиданно… затормозила. Фрау Зильберт тревожно огляделась – место было пустынное, дикое.

Шофер в кожаной куртке с погонами рядового СС вылез из кабины, легко вспрыгнул в кузов.

– Что-нибудь разве случилось? – спросила бывшая владелица Парккина-отеля.

– Случилось, – хмуро отозвался шофер, и в его голосе послышалось недоброе.

– А… что?

– Ничего, – ответил он и, сев на борт кузова напротив женщины, строго спросил: – Что везешь? Ну!..

– Я… – пыталась что-то сказать фрау Зильберт, но сильные руки эсэсовца уже расстегнули на ней теплую шубу, нащупали на шее мешочек с накопленными драгоценностями.

– Еще что-нибудь имеешь? – деловито и спокойно спросил он, опуская мешочек за отворот куртки и зорко осматриваясь по сторонам. – Говори сразу, а то раздену и обыщу…

– Я… Я… – заикалась женщина, но цепкие пальцы, бесцеремонно обшарив все ее тело, так же быстро застегнули на ней шубу, и она опомнилась от всего, когда машина уже мчалась вдоль пустынного берега какой-то реки.

На тридцать восьмом километре грузовик был остановлен конным разъездом тирольцев:

– Эй, куда прете?

– На аэродром в Луостари, – ответил шофер.

– Дураки! Дорога перерезана русскими. Они вот-вот возьмут Луостари, их танки уже идут на Никель…

Шофер в раздумье постоял на подножке, потом заглянул в кузов, где на самом дне свернулась между пустыми бочками из-под бензина плачущая фрау Зильберт, и наконец решительно захлопнул дверцу кабины.

– Черт с ним! – почти весело крикнул он тирольцам. – Не затем же я гнал машину тридцать восемь километров, чтобы возвращаться опять в Петсамо!.. Как-нибудь проскочим!..

И, рассмеявшись своим мыслям, он включил мотор.

Незадолго до рассвета заблудившийся взвод выбрался на шоссейную дорогу.

– Куда же теперь? – спросил Вальдер. – Направо или налево?..

Австрийский фельдфебель долго думал, изучая карту.

– Налево, – сказал он, – в Луостари!..

Он оказался прав: не прошли и мили, как наткнулись на грузовик, одиноко стоявший посреди дороги. Кабина оказалась пуста, а в кузове сидела женщина.

– Если не ошибаюсь, – сказал лейтенант Вальдер, светя ей в лицо фонариком, – фрау Зильберт?.. Доброе утро… Вы, очевидно, меня помните: я не раз бывал в вашем заведении. Но как вы здесь очутились?.. И одна… Где же шофер?

Бывшая владелица отеля, плача, рассказала: шофер ограбил ее, ушел вон туда, в Швецию, – она показала рукой, куда ушел шофер, – и оставил ее одну.

– Господин лейтенант, – жалобно просила она, – он сам приглашал меня идти с ним в Швецию… Я понимаю, он смеялся над пожилой вдовой, но… только верните его!..

К ним подошел австрийский фельдфебель, вернул лейтенанту часы-компас.

– Надо прогреть мотор, – сказал он, – и попытаться пробиться в Луостари. В крайнем случае, если нарвемся на русских, свернем в сторону никелевых рудников. Никель будет еще долго держаться.

Через несколько минут грузовик, наполненный егерями, направился в сторону окруженного русскими Луостари. В кузове рыдала фрау Зильберт.

Кто-то, озлясь, со всей силы стукнул ее кулаком по жирной спине.

– Молчи, ведьма! Отожралась на офицерских харчах да еще скулишь!..

Печенгский гарнизон, стиснутый с востока североморцами, а с юга войсками Карельского фронта, был охвачен тревогой: русские танки уже грохотали на западном берегу Петсамо-воуно. Как они проникли за фиорд, никто не знал. Вторая горно-егерская дивизия, попав под натиск русских матросов, спустившихся с Муста-Тунтури в долины материковых тундр, была разгромлена полностью.

Бои начались на подступах к древним новгородским поселениям Паровара и Баркино. Кольцо окружения смыкалось с угрожающей быстротой, и почти весь девятнадцатый корпус Лапландской армии попадал в это кольцо. Требовалось выгадать время, чтобы задержать наступление русских, выводя войска на восток, и тогда-то в немецких штабах заговорили: «Кариквайвиш – вот что спасет! Русские застрянут перед ним, пока на этом хребте будет хоть один наш солдат…» И действительно, русские, стремительно наступавшие по тундре, вдруг остановились, когда перед ними выросли стены двух обрывистых хребтов Кариквайвишей – Большого и Малого. Радиосводки, присылаемые с позиций, докладывали о том, что русские в день по нескольку раз ходят на штурм. Третий штурм… четвертый… пятый – и радиостанция одного из Кариквайвишей замолчала. «Ничего, – утешались в штабах, – Малый Кариквайвиш – на то он и малый, а вот Большой русские не возьмут никогда». Но русские, взяв Малый хребет, сразу же начали атаковать Большой. Большой Кариквайвиш держался, и отчаянное упорство гарнизона Большого Кариквайвиша объяснялось главным образом тем, что он состоял наполовину из финнов-шюцкоровцев…