Борис Малиновский - Путь солдата

Когда я возвращался назад, подошли Мартынов и Беляев. Мы сели на землю около одного из отрытых давно, может, еще в 1941 году, окопов. Никогда раньше у нас не возникало разговоров о том, что будем делать после войны. А тут Мартынов вдруг сказал:

– Вот и к Днепру подошли. Значит, войне скоро конец. Ты чем, Борис, когда она закончится, займешься?

Я не мог ответить сразу, уж очень неожиданным был вопрос, на секунду задумался. В тот же момент наш разговор оборвал близкий разрыв снаряда, а может быть, мины. За Днепром послышались звуки выстрелов. Мы молниеносно очутились в спасительном старом окопе. Так я и не ответил тогда Мартынову на этот вопрос. Видно, рано задал он его…

Приказа на развертывание еще не было. Утром, как-то совершенно неожиданно для нас, из-за леска появились "юнкерсы". Мы их заметили, когда они уже пошли в пике, намереваясь сбросить бомбы. Разбежались кто куда. Я свалился в окоп, на дне которого лежала старая железная печка. Попытался вышвырнуть ее, но она снова упала мне на голову вместе с лейтенантом Сармакеше-вым, недавно появившимся у нас командиром взвода управления 1-й батареи. А-а-ах! А-а-ах! Земля под нами заходила ходуном от взрывов. Такие большие бомбы и так близко, пожалуй, еще не падали! А "юнкерсы" пикировали снова. Опять колыхалась земля от мощных взрывов; я, сжимаясь в комок, искал у нее защиты,

Когда пехота и артиллерия не были прикрыты с воздуха, "юнкерсы" наглели, становились грозным противником. Вот и сейчас пикировали низко и бросали бомбы довольно точно.

В то утро двенадцать пикировщиков сделали 6 или 7 заходов… Похоронили мы еще нескольких товарищей. Шестерых увезли в медсанбат. У одного из разведчиков Сармакешева, – громадного широкоплечего молчаливого парня,- оторвало левую руку у самого плеча – и жгут не на что было наложить. Вряд ли довезли его до медсанбата… Наши орудия стояли недалеко от нас, в лесу, без всякого укрытия. Одно из них было повреждено. Командир орудия убит. Громадный осколок отсек у него часть туловища. Человек прошел Северо-Западный фронт, Курскую дугу – и вот такая бессмысленная, бесполезная гибель…

Под Лоевом, куда мы вышли, наш штаб и НП дивизиона располагались в каком-то каменном полуподземном склепе, недалеко от небольшой церквушки, стоящей на самой высокой точке берега Днепра. Церковь постоянно обстреливалась. Немцы, видно, думали, что там могли быть наши наблюдатели. А там – поп! Да, самый настоящий поп, да еще с семьей – женой и дочерью. Шел кладбищем и позади церкви увидел большой склеп. Вход в него был завешен одеялом. Любопытство заставило заглянуть внутрь. Увидел всю семью священника. Попадья лежала на какой-то подстилке. Священник и дочь лет пятнадцати сидели.

– Что вы тут делаете? Вас может убить!

– Господь милостив, – ответил поп.

– Начнется наступление, вам будет совсем плохо,- пытался я уговорить их.

Они промолчали. Я ушел. Ну и ну! Храбрые люди! А может, еще не понимали всей опасности…

Отсюда нас перебросили к Любечу, маленькому городку, километрах в 70-ти ниже по Днепру. По дороге, где-то посредине, попали в такое болото, что едва вылезли: почище Сучана. Здесь будем форсировать Днепр. Заняли боевые порядки. Оба берега реки здесь были высокими. Места красивейшие! Поневоле всем вспоминались гоголевские слова: "Чуден Днепр при тихой погоде…" Кто-то из нас продекламировал их и добавил: "А вот если приходится его форсировать?" Но это уж так, не всерьез.

Разведчики принесли в штаб патефон и несколько пластинок. Слушали песни, пока не лопнула пружина. Тогда стали крутить пластинки пальцем. Кто-то пробовал крутить в обратную сторону. Ничего. Тоже музыка. Пусть слышат фашисты, как нам весело!

Через несколько дней нас немного сместили от Любеча. Опять появился лесной берег. Напротив – немного правее – белорусское местечко Деражичи. Значит, когда будем форсировать Днепр, попадем с Украины в Белоруссию! Здорово!

Стрелковые полки первыми переправились через реку. Немцы, видно, поздно спохватились. Полки дивизии захватили узкую прибрежную полосу, пытались развивать наступление. Однако немцы сумели остановить атакующих. Нужна была артиллерийская поддержка. Начал переправляться частями и наш артиллерийский полк. Помню, оказался в лодке, неизвестно откуда взявшейся..Вместе со мной сели пехотинец и два солдата моего взвода. Я впервые ехал на лодке, если не считать того, что когда-то в Иванове отец один раз брал нас на лодочную станцию, и мы прокатились по тихой Уводи, обдавая друг друга брызгами с весел. К счастью, пехотинец оказался моряком. Сильный ветер и матово-свинцовые волны нисколько не смутили его. Он взял на себя команду, и общими стараниями, "подбадриваемые" взрывами снарядов и мин, время от времени вздымающими фонтаны воды в стороне от нас, пересекли Днепр, стараясь не очень поддаваться быстрому течению, относившему лодку от позиций, занятых стрелковыми полками.