Дмитрий Репухов - Диверсия не состоялась

- Ух сколько на нем черточек! - восклицал Валя.

- Это деления. Всего их сто двадцать - по три градуса каждое, - пояснил воспитатель.

Мы так увлеклись, что не заметили, как время подошло к обеду. После обеда снова пришли на поляну. Поиграли немного в чехарду. Потом Федотов собрал нас и сказал:

- Вот этот пень, самый обыкновенный, расскажет нам кое-что о себе. Видите кольца? Если их посчитать, то можно точно определить возраст дерева. Теперь посмотрите: с одной стороны расстояние между кольцами уже, чем с другой. Почему? Да потому, что одна сторона дерева получает меньше тепла и света, чем другая. Скажи, Дима, какая сторона получает больше тепла и света?

- Южная, - ответил я.

- Правильно. А какая будет северная? Как ты думаешь, Хатистов?

- А чего думать? Ясно, где кольца уже. - И в глазах у Жени сверкнули задорные огоньки.

- Ничего, соображаешь! - похвалил Федотов. - Ну, а теперь посчитай кольца.

Женя заторопился и сбился со счета.

- Эх ты, недотепа! - добродушно проворчал Федотов.

- Алексей Николаевич! Разве я виноват, что пень такой попался.

- На пень не сваливай: смотри, как надо считать.

Когда Федотов бывал в хорошем настроении, с языка у него так и сыпалось: «недотепа», «размазня», «болван», «дурень».

Мы не обижались. У нашего воспитателя талант ругаться без раздражения, как бы по-приятельски. Вот когда он с улыбочкой ласково цедил сквозь зубы: «Что, милый дружок, напакостил?» - и смотрел на тебя неподвижными, словно застывшими глазами, тут уж мы знали: Федотов еще не раз припомнит промашку.

Как-то во время занятий по ориентированию на местности Федотов спросил:

- Репухов, расскажи-ка нам, чему я учил вас на прошлом занятии!

- Забыл, - беззаботно ответил я.

- Что? - рассердился воспитатель. Его указательный палец повис в воздухе. - За невнимательность ты лишаешься ужина.

Мы учились определять на глаз расстояние до каких-либо предметов, зданий или сооружений. В ясный солнечный день двухэтажный дом, оказывается, можно было увидеть на расстоянии до семнадцати километров. Окна или печные трубы в домах - за четыре километра. Одиноких всадников и людей - за полтора километра, а ноги лошади или человека - за семьсот метров.

В самом начале практических занятий Витя Корольков никак не мог по стволу дерева или камню, обросшему мхом, определить нужное направление. Вместо того чтобы следовать на север, он напропалую лез в другую сторону. «Дурень, ну куда тебя несет!» - то и дело восклицал Федотов. А когда ему становилось невмоготу, он звал на помощь Таболина: «Объясни этому болвану все сначала!»

Шли дни за днями. По компасу, пенькам, мху, росшему на камнях-валунах, и ветвям деревьев мы без ошибок учились определять страны света. Особенно интересно было ходить с компасом по азимуту. У пня, дерева или камня Федотов прятал кусочек хлеба, потом указывал расстояние до него и чему равен азимут в градусах, а там уж мы знали, что дальше надо делать.

Занятия заканчивались перед заходом солнца. После ужина, усевшись под навесом, мы чинили изорванную одежду. Здесь можно было говорить обо всем. Если к нам подходили, мы тотчас прекращали секретные разговоры. Главной их темой было воспоминание о доме. Вернемся ли мы в родные края? Если вернемся, то когда? Сколько времени будут держать нас фрицы в этой дыре?

Все чаще проскальзывала щемящая душу тревога за завтрашний день - осознанная ответственность за свои поступки. Может, не стоит притворяться и жить, выдавая себя не за того, кто ты есть в самом деле? Но тогда на твое место придет другой. И фрицы в конце концов сделают свое черное дело. Нет. Надо держаться до конца. Только вот как? Того и смотри, с голодухи околеешь. На трехстах граммах суррогатного хлеба, без ничего, долго не протянешь. Еще хорошо, что в озере, у разбитого моста, под камнями, водится рыба. Лови себе на здоровье и, если поймаешь, грызи ее живую.

Федотов не раз хотел послушать, о чем это мы так оживленно говорим, но, когда он подходил к навесу, мы враз умолкали и с еще большим усердием ремонтировали изорванную одежду.

- Чем занимаетесь? - обычно спрашивал он.

- Ремонтируемся, - бодро докладывали мы.

- А ну покажи? Да, ботиночки ваши и взаправду того… Рассматривая изорванный в клочья китель, который я чинил, Федотов вдруг спросил:

- Интересно, почему вы не докладываете мне о своих нуждах?

- И так сойдет. Мы не сахарные, - бойко ответил я. Воспитатель ласково потрепал меня по щеке:

- Молодец! Надеюсь, в скором времени из тебя получится настоящий солдат.