Дмитрий Репухов - Диверсия не состоялась

- Беги, а то отберет кашу.

В сарае царило оживление. Изо всех углов сыпались возгласы:

- Здорово подфартило!

- Как на курорте! Спи да ешь.

- К чему бы это?

Володя подошел к Ивану:

- Про ссору забудь. Сам понимаешь, какая у нас жизнь в приюте.

- Слыхал. Хуже каторги.

- Это точно.

- Да чего уж там, - по-деревенски добродушно проворчал Ваня и неторопливо стал рассказывать, что случилось в деревне после полуночи.

Оказывается, Ваню захватили во время облавы. Мать запрятала его под печь, да староста все равно нашел, сказал: «В МТС до осени поработаешь на ремонте дорог, а будешь примерным, начальство, может, отпустит тебя домой и пораньше». Взяли они Ваню и повезли по деревне. Потом на подводу посадили Тольку Сидорова, Пашку Романовича и Витьку Королькова…

Когда я проснулся, было уже утро. Во дворе накрапывал мелкий дождик. Часовой, прячась от непогоды, неподвижно стоял, прислонившись к старой сосне. Внезапно он встрепенулся, суетливо поправил френч и взял карабин наизготовку. Я отпрянул от щели. Загремело железо, ворота открылись, и в конюшню вошли двое - гитлеровец в черном мундире с железным крестом на груди и еще кто-то. Круглое лицо гитлеровца с прямым тонким носом и вытянутым вперед подбородком сияло улыбкой. Можно было подумать, что он всю свою жизнь только и мечтал о встрече с нами. А когда из-за спины немецкого офицера вынырнул человек в сером, я удивился еще больше. Передо мной стоял самый настоящий командир Красной Армии. Но странное дело - на армейской фуражке у него была прикреплена кокарда, а на плечах сверкали золотые погоны, на которых серебристыми блестками мерцали маленькие пятиконечные звездочки.

- Заждались? - вкрадчиво спросили нас вошедшие.

- Нисколечко, - за всех ответил Валька.

- Так вот, - начал человек в сером. - Заботясь о будущем России, - а вы ее будущее, - германская армия добровольно, без каких-либо условий берет вас под свою защиту. Мы создадим вам новую жизнь. Она и определит в дальнейшем вашу судьбу. Для начала мы отправимся на экскурсию по новой Великой Германии. - Он стрельнул глазами в сторону гитлеровца и слегка поклонился: - Обер-лейтенант господин Шварц будет сопровождать вас на всем пути увлекательного путешествия.

- О, да! - кивнул Шварц. - Лично я и Алексей Николаевич Федотов сделаем все, чтоб вы забыли свое прошлое и по-настоящему оценили нашу заботу о вас.

- Дяденька, а вы кто будете? - поинтересовался Валя у человека в форме командира.

- Я - ваш воспитатель.

- Как в приюте? Воспитатель - надзиратель, да?

- Э, нет! - Федотов легонько погладил Вальку по щеке. - Воспитатель, брат, это друг детей. Когда маленький человек, вот такой, как ты, еще не умеет управлять собой, мы, воспитатели, обязаны помочь ему найти правильную дорогу в интересах новой Германии и России. Перед тем как отправиться в путь, вам необходимо пройти карантин. Это не значит, что вы будете сидеть взаперти. У вас будет все: хорошая пища, игры и спортивные соревнования.

- Форма-то у вас какая чудная, - громко сказал Ваня Селиверстов.

- Советская. Там сейчас нет командиров. Все офицеры, как при белой армии. Вот я и надел новую форму большевиков. Решил показать ее вам. Между прочим, двадцать пять лет назад большевики рубили всех, кто носил такую форму. Теперь сами носят. Продались американским и английским колонизаторам за свиную тушонку.

«Врешь, гад!» - чуть было не сорвалось у меня с языка, но тут же я опомнился и до боли сжал зубы.

- Дяденька, а вы за кого? - спросил Толя и покосился на гитлеровского офицера.

- Я уже говорил, - спокойно ответил Федотов. - За новую Германию, за вас и за Русь святую.

Толя больше всего ненавидел закон божий, потому он спросил:

- За Русь святую - значит, быть заодно с попом?

- Нет, - усмехнулся воспитатель. - Поп вам не нужен. Вам потребуется другое воспитание.

- Дорогу чинить будем, да? - спросил Витя Корольков.

- Дорога нас пока подождет, - загадочно произнес Федотов.

Снова заскрипели ворота.

- Вот и завтрак принесли! Да еще какой! Яблочное повидло, кофе с молоком, бутерброды с маслом. Ну мы не будем мешать, заправляйтесь и без задержки - в баню, - сказал Федотов и вслед за Шварцем направился к выходу.

Мы с жадностью набросились на еду. Я, правда, успел подумать: почему вдруг фашисты вспомнили о нас, о мальчишках? Разве они раньше не замечали, как с голодухи умирали пацаны?

Баня оказалась вросшей в землю халупкой: голые, прокопченные стены, парилка в два аршина, печь, сложенная из камней, да еще предбанник из тонких жердей… Я стащил с себя одежду и пошлепал в парилку. Плеснув ковш воды на горку раскаленных камней, сел на деревянную скамейку и задумался: «Смогу ли я выбраться отсюда до того, как отправят в Германию?…»