Максим Михайлов - Стреляешь в брата — убиваешь себя

Влад не знал заранее, как будет действовать, в рукопашной он всегда доверял инстинктам, тренированное умное тело быстрее мозга находило оптимальную тактику боя, само выбирало его рисунок и всегда побеждало. Он же в таких случаях превращался в отстраненного наблюдателя, лишь смотрящего со стороны за ходом схватки. Так было и сейчас. Едва открыв по счету «ноль» глаза, он увидел склоняющиеся к нему лица: строгое женское с брезгливо скривленными губами и лопоухое краснощекое мужское. Дальше все произошло само собой. Сержант слишком низко наклонился и оказался в сфере досягаемости. Правая рука стремительно легла ему на затылок, пригибая голову еще ниже, а сам Влад изо всех сил рванулся навстречу, вцепляясь зубами милиционеру в лицо. Челюсти сжались, давя застрявшую между ними плоть, в уши ударил нечеловеческий вопль боли. Он еще успел зацепить боковым зрением побелевшее, исковерканное ужасом и отвращением лицо медсестры, а потом фонтан обжигающе горячей крови плеснул ему прямо в глаза, мешая смотреть, застилая картинку багровой мутью. Кусаться тоже надо уметь, и как ни странно этому лишь на первый взгляд простому искусству тоже учат. За первой фазой сжатия, следует трепок — резкий рывок головы, отрывающий кусок зажатой зубами вражеской плоти. Гайворонский рванул так, что хрустнула шея, и почувствовал, что в какой-то момент он потерял связь с чужим лицом, оставив изрядную его часть у себя во рту. Приступ неуместного отвращения узлом скрутил его горло и заставил отплюнуться чем-то мягким и соленым на вкус. Мент выл так, что закладывало уши, отвалившись в сторону, закрывая изувеченное лицо ладонями, сквозь которые резвыми ручейками струилась кровь, он отчаянно пытался отползти спиной вперед подальше от жуткого бандита, но лишь раз за разом бился в металлический борт машины. Все, опасности не представляет. Но ведь есть еще второй!

Как раз вовремя вспомнил, второй раскорячившись в подпрыгивающем на дорожных выбоинах салоне, надвигался, целясь придавить его горло резиновой дубинкой. Размахнуться для удара не позволяла теснота, так он вот как решил, ну давай, подходи поближе… Не бойся, я же раненый, а напарник просто лоханулся по молодой дурости и сам подставился… Давай смелее, я же ослаб и на второй рывок меня уже не хватит… Ну, давай же… Еще чуть ближе родной…. Вот, молодец!

Сжатые ноги, выстрелив как из пушки, врезались тяжелыми подошвами грубых армейских ботинок менту в живот. Не давая жертве опомниться, Гайворонский стремительно разогнулся, одним движением слетая с каталки и оказавшись почти вплотную к противнику, коротко рубанул ребром ладони по сонной артерии. Плечо прострелило приступом обжигающей боли, Влад зашипел рассерженным котом и скрючился на полу. Все, подходи и бери тепленького… Вот только брать было некому, удар оказался точен. Мент безвольной куклой сполз куда-то в угол.

Из окошка соединяющего салон с кабиной показалась усатая физиономия в медицинской шапочке, видимо, врач. Обозрев поля боя, доктор бешено завращав глазами вдруг завопил, что есть мочи:

— А ну прекратить! Больной, немедленно ложитесь обратно! Что вы себе позволяете?!

— Заткнись, придурок, — устало выдохнул Влад, с трудом поднимаясь с пола и еле удерживая равновесие.

Медсестра шарахнулась от него, выставив перед собой руку в которой вдруг оказалась какая-то пшикалка, типа газового баллончика. Вот дура, если у нее там паралитик, и она брызнет в закрытом пространстве машины, нахлебаются все, включая водителя. К чему такое может привести, даже думать не хотелось.

— Не делай ничего, не трону, — задушевно пообещал ей Гайворонский, попытавшись даже дружелюбно улыбнуться.

Получилось, видимо плохо, сестренку еще сильнее затрясло от ужаса. Кое-как бочком по стеночке, переступив через все еще тонко подвывающего сержанта, Влад добрался до задней двери и, рванув ручку вниз, широко ее распахнул. Машина шла с приличной скоростью, но выбора не было. Развернувшись спиной вперед, он прыгнул, стараясь скоростью собственного прыжка скомпенсировать инерцию движения. Еще успел оценить, округлившиеся от удивления глаза «Гиппократа» в форточке и хрипло рассмеялся в полете. Потом стало не до смеха, ноги ударились об асфальт и стремительно затопали по нему вслед машине, пытаясь обогнать несущую тело вперед инерцию. Не получилось, понятное дело… Где-то на третьем или четвертом шаге он споткнулся. Нога подломилась, и Влад кубарем полетел вперед, раздирая до мяса об асфальт колени и локти. Сзади возмущенно забибикал автомобильный клаксон, и обдав его бензиновой вонью, мимо пронеслась машина, за ней еще одна. С трудом поднявшись на четвереньки и преодолевая головокружение, Гайворонский огляделся.