Максим Михайлов - Чего не прощает ракетчик

Первый вариант — чистая случайность, проходил мимо и вот зашел, ноги сами привели, конечно, имел право на существование. Но Гром отбросил его почти сразу. Во-первых, маловероятно. Во-вторых, если так, то никаких особых пакостей не предвидится, а значит и напрягаться, предпринимая какие-то действия, не стоит.

Вариант второй был более приближен к реальной жизни: измученный ревностью к удачливому сопернику и неразделенной любовью Резван, тайно проникает на закрытое мероприятие, чтобы хотя бы издалека полюбоваться на объект своей страсти, растравляя в душе этакое мазохистское удовлетворение. Тоже вряд ли, если учитывать среднестатистический кавказский темперамент. Вряд ли горский мужчина способен на подобное проявление слабости по отношению к красивой самке. Хоть и с большим сожалением, но пришлось откинуть и этот вариант.

В качестве рабочей оставалась самая неприятная возможность. Перцхелава подготовил какую-то месть и лично явился посмотреть на торжество справедливости в своем понимании. Причем раз так, то удар должен был последовать с минуты на минуту. Вряд ли его нанесет сам Резван, авторитету его ранга не к лицу марать руки и давать лишний повод и зацепку давно точащим на него зубы правоохранительным органам. Итак, Резван только зритель, кто же тогда исполнитель?

Гром быстро обежал глазами зал, тщательно просеивая лица в размалеванной, нарочито вычурно одетой толпе. Нет, не определить, слишком уж все возбуждены, половина наверняка под кокаиновой дозой, другая искренне прется от самих себя и общей элитарности мероприятия, на которое удалось проникнуть. Соответственно и лица у всех перекошенные не то в нервном тике перед нажатием спускового крючка пистолета, не то в наркотическом экстазе… Не определишь, не вычислишь… Убийцей может оказаться любой. И он сам и двое его пацанов ничего не смогут сделать, не смогут предотвратить выстрел из середины этого горящего яркими красками безвкусно разукрашенного водоворота, что кипит под устроенным в центре подиумом. Тем самым подиумом, что возвышается над всеми, ярко освещенный театральными софитами. Такой открытый и будто нарочно выставленный под прицел фото и видеокамер, а заодно пистолетов с глушителями и снайперских винтовок. Подиумом, по которому с непринужденной грацией скользит, не замечая опасности Настя.

Гром и сам не заметил насколько уже накрутил себя. Всего несколько секунд прошло с того момента, как он случайно наткнулся взглядом на замершую в дальнему углу опираясь спиной о колонну фигуру грузинского «законника», а у него уже не оставалось ни малейших сомнений в том, что с минуты на минуту из толпы грянет выстрел, который унесет жизнь Насти. Жизнь женщины, что доверилась ему, безоглядно поверила в его силу и способность ее защитить. Пальцы рук сами собой сжались в кулаки так, что побелела, натянулась до предела кожа на отбитых покрытых мозолями костяшках. Больше всего на свете Гром ненавидел те ситуации, в которых был бессилен что-либо изменить. Но так ли уж он бессилен теперь?

Решительно сжав превратившиеся в тонкую нитку губы, он шагнул вперед, бесцеремонно раздвигая веселящихся людей, ввинтился в толпу, по кратчайшему пути направляясь к колонне у которой стоял Перцхелава. "А вот мы еще посмотрим, у кого очко крепче окажется!" — почти беззвучно шипели побелевшие от напряжения губы. План, родившийся в его воспаленном мозгу, был прост — подойти вплотную к поглощенному созерцанием Насти «законнику», ткнуть незаметно под ребра пистолетный ствол и под страхом смерти потребовать все отменить. Небось, собственная шкура окажется дороже эфемерного удовольствия от свершившейся мести. В том, что Резван пришел сюда чтобы отомстить, Гром уже совершенно не сомневался. А даже если и выйдет ошибка, тоже ничего страшного. Сильнее испортить их с Перцхелавой отношения уже вряд ли возможно. Он просто продержит грузина под стволом до тех пор, пока не закончится это дурацкое представление, а потом отпустит с миром, и даже с извинениями, коли в них возникнет нужда. От словесных раскаяний корона не свалится, зато прижатый к боку пистолет послужит лучшей гарантией того, что с головы Насти не упадет ни один волос.

Принятое решение заставило действовать немедленно, счет возможно шел уже на секунды. Гром двинулся вперед, как мог деликатно раздвигая широкими плечами разнаряженную толпу, механически улыбаясь налево направо, отвечая кивками на многочисленные приветствия. Все-таки и он был личностью довольно известной и отнюдь не только благодаря своей любовнице. Многие специально старались попасться ему на глаза, некоторые буквально лезли под ноги, чтобы лишний раз засвидетельствовать почтение, заодно и перед окружающими козырнуть знакомством с самим Громовым. Обычно подобные проявления внимания его забавляли, но не сейчас. В условиях жесткого временного цейтнота подобная навязчивость лишь раздражала. Он пытался отделываться от тут и там возникающих знакомцев натянутыми улыбками и извиняющимися пожиманиями плеч, продолжая упорно буравить толпу, рассекая ее подобно мощному ледоколу, с каждым шагом приближаясь к колонне у которой по-прежнему не замечая его стоял Резван. Краем глаза он отметил, что оба его парня уже просекли вектор движения шефа и заученно заняли позиции по углам зала готовые к любым неожиданностям. "Наверняка уже и сектора стрельбы между собой разобрали, черти", — неожиданно тепло подумал о ребятах Гром. Но тут же постарался выкинуть из головы эту мысль, не до них, парни тертые и опытные, если что сообразят и впишутся в сценарий по ходу. Сейчас главное — Перцхелава, потому все внимание на него и только на него.