Альберт Зарипов - Партай-геноссе

— Дрова ищет, — рассмеялся Шпетный. — Типа саксаула.

— А что?! — возразил ему я. — Саксаул горит очень даже хорошо.

— Ага… — согласился Лёха. — Только вот разгорается очень уж долго.

— Это да-а, — вздохнул я. — А чем же топить?..

Шпетный подумал немного, затем затушил бычок в песке.

— Надо было сухпай брать в коробках, — сказал он с заметным сожалением. — А не сваливать консервы в одну кучу. И тогда картонные коробки пошли бы на растопку.

— Да я уж сам жалею, что мы Билыка послушались, — ответил я. — Каждый получал бы утром свою коробочку и всё тут!

Правда, в этом случае одна из половинок десантного отделения оказалась бы полностью забитой большими картонными ящиками с сухим пайком. Именно это обстоятельство и сыграло свою роль в решении вопроса по уменьшению объёма перевозимого внутри брони груза.

— А сейчас всё общее и никакого учёта нету, — продолжал выговаривать Шпетный. — Бардак сплошной получается. На фишку берут харч, там и едят.

Я с явным неудовольствием покосился на вершину холма, где сейчас и находился Билык. Этот инициатор всеобщего равенства и пищевого братства. Но что-либо менять уже было слишком поздно и теперь нам следовало смириться с имеющимся положением вещей… То есть с тем, что все мясные консервы свалены в один большой картонный ящик.

— Ну, ладно! — со вздохом произнёс я. — Что есть, то и будем есть! Хорошо, что сгущенку и шоколадки остались у каждого свои.

— Ещё бы! — усмехнулся Алексей. — Это же деликатесы! Если бы они были в одной куче, то закончились бы дня за два. Или три. Не больше!

— Это зимой… — вяло возразил я. — А сейчас… Жарко! После них пить хочется… Так всю воду за один присест можно выхлебать.

— И потом хрен сосать! — грубовато пошутил Шпетный, затем поднялся на ноги и негромко крикнул в пустыню. — Эй, Каток! Где ты там?

Но ему никто не отвечал. Только шелестели на ветру ветки саксаула. Зато на повторный окрик Шпетного отозвалась наша фишка.

— Он уже идёт сюда! — сообщил сверху Малый. — Метров пятьдесят до него. Такую охапку тащит, что самого не видать.

Я оставил Лёху ожидать возвращения нашего дровосека, а сам отправился ко второй броне, где также шел процесс обустройства. Ведь маскироваться и забазироваться следовало не только нашей половине группы. А потому контроль должен был осуществляться за всем личным составом. Но на второй броне тоже всё проходило в нормальном темпе, да ещё и под бдительным присмотром товарища парторга. Составлять конкуренцию майору Болотскому мне вовсе не хотелось, и потому я решил быстренько ретироваться обратно. Тем более что все работы вокруг второй БМПешки почти подошли к своему завершению.

— Абдулла!

Уже отойдя метров на десять от второй брони, я вспомнил указание Веселкова относительно высоко задранной пушки. Ведь старый пенёк Лёнька так сюда и не добрался. На мой повторный крик из башни осторожно высунулась голова азербайджанца-наводчика, которому я и передал командирский приказ. Абдуллаев молча кивнул мне в ответ и тут же скрылся из виду. Судя по повышенным мерам предосторожности, Абдулле страшно не хотелось попасться на глаза партийного организатора, который мог организовать для наводчика-дембеля какую-нибудь работёнку. Поэтому рядовой Абдуллаев тихонько отсиживался внутри родной башни. А тут я… Однако всё прошло вполне нормально. Командирский приказ я ему передал, а он его принял…

И приказание старшего лейтенанта Веселкова сразу же стало выполняться. Спустя несколько мгновений ствол скорострельного орудия начал быстро опускаться. Только у дембеля Абдуллаева на это ушло в три-четыре раза меньше времени, чем у дембелька Тетюкина…

На нашей днёвке все работы по благоустройству уже были закончены. Мы пообедали всухомятку, запивая консервы простой водой. Затем командир группы дал команду на дневной отдых, и мы дружно завалились спать. Ведь солнце ещё не успело добраться до своего зенита, и у нас имелось в запасе не больше двух часов до этого момента. Поскольку потом уже самому не захочется спать на такой жаре. По этой уважительной причине нам и следовало поторопиться, чтобы набраться сил для всенощного бдения.

Уже укладываясь на свой спальник, я вдруг заметил появление нового обитателя нашей днёвки.

— Смирнов! — удивлённо окликнул я механика-водителя со второй БМПешки. — А ты чего здесь?

А шустрый Вовочка уже втискивал своё щупленькое тельце в небольшой просвет между лежащими на брезенте богатырями дневного сна. И всё же он постарался объяснить своё присутствие на, в общем-то, чужой территории очень доходчиво…