Игорь Моисеенко - Сектор обстрела

Да и куда было деваться этим людям? Не идти же сдаваться царандою? Вернуться к мирной жизни и отказаться от сопротивления новой власти они уже не могли. Слишком уж глубокую пропасть вырыла война между когда-то добрыми соседями. Как вернуться к миру, если чуть ли не в каждом роду война разбросала родных братьев по разные стороны этой пропасти и сделала кровниками чуть ли не половину населения страны.

Так, всего за месяц, Тахир подчинил своей воле весь Нангархар. Поговаривали, будто бы в Пешаваре он сам напросился именно в эту провинцию, будто бы у него были личные счеты с командиром бригады шурави. Его прозвали никому непонятным прозвищем — Дантес. Только трое знали, что стояло между ними. Только трое вышли из того пекла живыми. Каждый их троих, словно на память о тех событиях в далеком приграничном ущелье Тура Бура, носил на себе отметину.

На площадь прибывал небольшой, в три мула, запыленный караван и около десятка измученных дорогой вооруженных моджахедов. К Тахиру подбежал Мирзахан. Это он проводил их в кишлак с поста у источника.

У Тахира задергалась обезображенная давним ожогом щека:

— Откуда?

Мирзахан только не согнулся до земли в поклоне:

— Баркандай, восемь братьев, гумандан саиб…

Тахир остановил взгляд на каменном лице явно старшего в отряде повстанцев. Несмотря на слой пыли и отпечаток усталости, что оставляет на любом путнике долгая дорога, Тахир узнал его:

— Это же?..

Фархад с готовностью подсказал командиру:

— Миль сорок отсюда.

Фархад снова подсуетился невпопад. Тахир думал о другом. Однако, он не стал раскрывать помощнику истинный ход своих мыслей:

— Я помню. Дороги туда нет… Это кочевники…

Фархад осмелился заметить:

— В селении уже размещать негде.

Тахир, стараясь не выпускать из внимания малейшее движение старшего каравана, приказал помощнику:

— Это кочевники. Отправишь их к источнику.

Со стороны казалось, что Тахир уже утратил интерес к прибывшим моджахедам. Уже отворачиваясь от каравана, он бросил Фархаду:

— Пусть старший подойдёт.

Фархад повторил распоряжение для Мирзахана и добавил:

— Дашь им два гранатомета и патроны. Ступай…

Если оружие было почти в каждом доме этой страны, то патронов чаще не хватало. Правоверные обычно являлись без боеприпасов.

Тахир отметил, когда Мирзахан удалился:

— Уже больше сотни.

Фархад поддержал:

— Еще люди Мухаммада из Сурхруда должны прийти.

— Всех к тебе.

Фархад решился возразить:

— А правый хребет?

Тахир уставился на помощника. Он намеренно акцентировал на втором слове:

— Тебя этому в Пешаваре учили?

Смутившись, Фархад опустил взгляд:

— Ты же знаешь, я только твой слуга, но ты не доверяешь мне, гумандан-саиб…

Тахир продолжал наблюдать за помощником.

Фархад спохватился:

— Прости, гумандан-саиб, клянусь Аллахом — ненависть к врагам помутила мой рассудок…

Тахир повторил приказ:

— Пусть старший подойдёт.

…В гостиной было несколько прохладнее. Тахир налил себе чаю и жестом разрешил собеседнику, чтобы тот тоже испил целительного напитка.

Когда гость сделал первый глоток, обжигающей жидкости Тахир начал разговор:

— Ты и есть тот самый Мошолла-немой?

Гость покорно склонил голову.

Тахир протянул Мошолле планшет:

— Покажи, где ваши люди.

Мошолла, после некоторого промедления, ткнул пальцем в карту. Хотя он прекрасно знал окрестности, некоторое время для изучения карты Тахиру все же понадобилось. Он еще раз отхлебнул из пиалы и продолжил:

— Эти горы имеют свои глаза и уши. Сейчас моджахеды со всей провинции сюда идут. Шурави знают об этом. И пусть… Но мне не нужно, чтобы весь Джелалабад говорил о вашем прибытии. Передашь Низари, пусть отведет своих людей подальше от тропы, вот — сюда, в ущелье Халчаян.

Тахир указал место на карте. Мошолла с удивлением округлил глаза. Но хозяин предупредительно сообщил:

— Родник там есть. Сколько вас?

Мошолла поднял три пальца. Обезображенное ожегом лицо Тахира исказилось вымученной улыбкой:

— Сейчас вас отведут к источнику. Скажешь Низари, чтобы после вечернего намаза он был там же.

Мошолла покорно склонил голову.

Умывая лицо ладонями, Тахир проговорил традиционное:

— Да, поможет нам Аллах!

Мошолла также поднес к лицу ладони. Но уходить он явно не торопился. Вместо того он покопался недолго в своем армейском подсумке, извлек из него клочок бумаги и протянул ее хозяину дома. У Тахира "глаза на лоб полезли". В его руках дрожал листок банковского чека. На нем размашистым почерком крупно красовались цифры — $100 000.