Игорь Моисеенко - Сектор обстрела

…Белоград глазам своим не поверил: "Откуда ж ты такой живучий, географ?" Душман явно собирал свои обрубки в кучу. Богдан навел перекрестие прицела на нижнюю часть позвоночника афганца и устроил поудобнее палец на спусковом крючке.

…"Ползти он уже не сможет. Для этого нужно иметь хотя бы руки", — пронеслось на грани отчаяния в голове у Равиля. Явно из последних сил, Орхан подтянул под себя ноги, оперся о колени связанными руками и, шатаясь, как пьяный выпрямился. Еще через несколько секунд, он поймал равновесие и сделал первый шаг. Затем второй, более уверенный третий. Ему оставалось только упасть в ту трещину между скалами. "Ее не так уж и просто отыскать. Там он отлежится и уползет", — Равиль уже не знал радоваться или плакать. С последним шагом, Орхан бросился к скале всем телом…

…Больше ждать было нельзя — «географ» явно уходил. И кто знает, что там за этой расщелиной и сколько еще сил у этого афганца. Белоград нажал на курок…

…Адская сила ворвалась к нему под лопатку и впечатала тело в камень. Пуля разорвалась в легких, в одно мгновение растерзала сердце и расшвыряла грудную клетку во все стороны. Боль еще отозвалась последней конвульсией в мозге. Через секунду, безжизненное тело Орхана, оставляя за собой кровавый след на камне, сползло в песок.

…У Равиля все поплыло в глазах. Сил у него не осталось.

…Кузнецов отобрал у сержанта винтовку и отстегнул уже пустой магазин. Тогда ротный оттянул затвор и извлек из патронника последний патрон. На головке пули красовалась черная с красным полоса.

Кузнецов, в сердцах, выругался:

— Разрывной, твою, нехай, Белограда мать…

Не помогли ни природная реакция, ни новая резина на его «Москвиче». Колеса зашипели по ледяной корке, что скрывалась под слоем слякоти, а машина лишь слегка подалась в сторону правым бортом. В голове мелькнуло совсем дурацкое: "Надо развал-схождения сделать".

Как он не готовился к удару, но толчок отозвался довольно болезненно. Зубы, которые он сжал инстинктивно в ожидании удара, едва не рассыпались. Убраться с дороги Лебедев уже не успел. Там же, в зубах, отозвался металлический скрежет крыла его автомобиля и треск крошащейся вдребезги задней блок-фары.

— Ах, же ж, ты шмаркач, — в абсолютном расстройстве выругался Лебедев на руль и потянул, зачем-то, ручку ручного тормоза вверх. Он уже и представил — сколько и прочувствовал — как ему придется возиться с ремонтом.

В «Жигуленке» еще не справились с испугом. Сашка открыл глаза только, когда машина окончательно остановилась. Тут же, через открытое окно, его потянули за лацканы пиджака.

— Ах, ты сопля зеленая, — зарычал Лебедев.

— Э!.. Э!.. Полегче, командир! Э… — попытался вмешаться Алексей.

Александр оторвал от себя прокуренные руки водилы «Москвича».

— А ну, вылазь, щенок! — скомандовал Лебедев.

Но Сашка, неожиданно для всех, вынул дрожащими руками из кармана права и швырнул их через окно в Лебедева. Тот настолько опешил, что даже не успел среагировать — картонка ткнулась капитану уголком в подбородок и спланировала в дорожную грязь.

— Саня, "Скорая"! — донеслось из машины.

«Жигуленок» зарычал движком, его колеса скользнули пару раз на месте, поймали пятачок асфальта под собой и машина, объехав «Москвич», понеслась дальше.

— Ну, ни хрена себе, — только и смог проговорить разъяренный Лебедев. На растерзание ему досталось только водительское удостоверение лихача.

— Бережной… Александр, — прочитал вслух Лебедев.

…Они не стали обращаться в приемный покой, чтобы навести справки. Алексей знал, что жену должны были доставить или в неврологическое, или в кардиологию. Оба отделения находились на одном этаже. Судя по беготне медперсонала, она была в неврологии. Только их туда не пустили. Без лишних церемоний старшая сестра вытолкала их в фойе…

Сашка все пытался найти себе оправдание:

— Откуда мне было знать, что они туда доберутся?.. Дядь Леш, ну я же не мог… Я и спрятал ее в тот старый альбом…

Алексей не знал, как успокоить парня. Да и не хотел:

— И мать не знала?

— Не, я не показывал ей.

— А знала? — снова спросил Алексей.

Сашка заколебался:

— Спросила бы.

Створки лифта разъехалась в стороны. В отделение ускоренным шагом прошел весьма озадаченный врач. "Сан Саныч", — отметил про себя Алексей и проводил доктора взглядом. Он уже знал его. Лидия не первый раз была в неврологии.

— А письма его где?