Иван Стариков - Судьба офицера. Книга 1 - Ярость

Оленич, взволнованный мгновенными воспоминаниями и мыслями, схватил телефонную трубку.

— Старший лейтенант Оленич!

— О! Поздравляю! Я очень коротко: как там Павел? Порядок?

— Да, он в полном порядке.

— Ему тяжело сейчас?

— Здесь всем тяжело.

Послышался мягкий, но все же слегка гортанный смех:

— То, что всем тяжело, понятно. А если Павлу трудно, всем остальным трижды труднее.

— Наверное, так оно и есть. Он обрадуется вашему привету.

— Передайте — вечером махну ему крылом…

Связь оборвалась.

Хорошие вести приятно передавать. От них всем хорошо. Приятные вести умножают силу. Оленич это знал и, понимая, как сейчас трудно капитану Истомину, спешил с этой вестью к нему. Надо немедленно передать весь разговор, пока не забылись чудесные слова, пока не улетучилось лирическое настроение от разговора.

У Оленича тоже полегчало на душе, усталости словно и не было.

Сержант Коляда, командир пулеметного расчета, занимающего позицию на самом краю правого фланга, доложил старшему лейтенанту обстановку.

— Все опасные места держим не только под контролем, но и под прицелом. Есть у нас одно уязвимое место — мертвая зона под крутым берегом с нашей стороны, но мы с командиром стрелковой роты выдвинули туда группу гранатометчиков.

— Хорошо. Теперь я обязан выполнить поручение батальонного комиссара майора Дороша: сообщить вам, сержант Коляда, что вы приняты в партию большевиков. Я поздравляю вас и желаю вам честного служения Родине и народу. Комиссар Дорош погиб с верой, что мы выстоим и выполним задачу.

Стоявший рядом командир стрелковой роты, молоденький, еще не обстрелянный младший лейтенант, бледный и немного обескураженный, слушал Оленича так, словно впитывал, вбирал в себя каждое слово, смотрел с восторгом, с готовностью выполнить любое задание. Оленич понимал состояние юноши. Хотя сам не намного старше, но жестокое время войны и ранение сделали его гораздо опытнее и взрослее.

По цепи передали: в боевых порядках командир батальона капитан Истомин.

— Разрешите пойти навстречу капитану? — спросил командир роты.

Но Оленич придержал его:

— Почему у противотанкового ружья лишь один человек?

— Да и тот какой-то подозрительный…

— Вот-вот! Нужно принять меры, ружье передать в надежные руки.

— Есть!

В это время в траншее появился капитан Истомин.

— Наконец-то, — облегченно вздохнул Оленич. — Ищу вас, товарищ капитан, чтобы доложить обстановку…

— Не ходи за мною по пятам: нужен будешь — найду.

— Майор Дорош поручил мне поздравить всех воинов, принятых сегодня в партию.

— А он сам?

— Мы шли вместе. Начался минометный обстрел. Осколок попал в голову…

— Ранение?

— Убит. Политотделу я доложил. Исполнять обязанности комиссара поручено мне.

— Командира стрелковой роты — ко мне!

— Здесь!

— Какие изменения на вашем участке фронта?

— Наши наблюдатели только что доложили; противник выдвинул на опушку леса две пушки.

— Цель?

— Считаю, чтобы прикрыть переправу пехоты через реку.

— Правильно мыслишь, ротный. Где минометчики?

— Здесь есть наблюдатель.

— Передать, чтобы минометы накрыли пушки.

— Есть!

Огонь по обороне усиливался. Кроме пушен, уже стрелял крупнокалиберный пулемет. Над передней линией окопов нельзя было поднять головы.

Наконец появились минометчики — два расчета батальонных минометов. Командир взвода, тоже младший лейтенант, с помощью старшего сержанта выбрал удобные позиции, и, установив «самовары», они начали их пристреливать. После двух выстрелов одна мина попала прямо в цель: она взорвалась рядом с пушкой. Но второе орудие минометчики долго не могли поразить — мины то не долетали, то взрывались вверху от ветвей деревьев.

— Мало выучки у твоих минометчиков, младший лейтенант. Между боями, наверное, много спите, — строго укорил Истомин.

Справа, в конце обороны, усилилась перестрелка.

— Что там? Узнать и доложить! — досадливо поморщился Истомин.

Младший лейтенант, командир стрелковой роты, вернулся бледный и встревоженный:

— В расположение обороны ворвалась группа вражеских солдат…

— Чего дрожишь? Поднимай взвод, веди в рукопашную, противника выбей, отбрось, тогда докладывай!

Оленич спросил у Истомина:

— Попробовать отсечь просочившуюся группу противника в нашу оборону от основных вражеских сил?

— Ну что же, давай команду.

Оленич и Коляда незаметно выдвинули «максим» на небольшой мысок, нависающий над руслом реки. Здесь была стрелковая ячейка, двоим можно было свободно разместиться.