Иван Стариков - Судьба офицера. Книга 1 - Ярость

И солдат вдруг успокоился и довольно ровным голосом проговорил, обращаясь к Истомину:

— Товарищ капитан, разрешите обратиться к старшине.

— Разрешаю.

— Товарищ старшина, у реки замечены фашисты. Слышен разговор не по-нашему.

Истомин спросил:

— Где именно? Покажи. Укажи ориентиры.

— Вон, видите, высокая береза на опушке леса? Возле сада. Я стоял на наблюдательном пункте и слышал немецкий разговор и звон пустых ведер. Может, они собираются за водою к реке?

— Возможно. Продолжайте наблюдение.

— Можно в них стрелять?

— Ни в коем случае! Теперь нам нужно так залечь, чтобы нас не заметил сам бог. По всей видимости, немцы не предполагают, что мы здесь. И это отлично. Передать по всей цепи: не стрелять, соблюдать полную маскировку.

Костров полушепотом сказал:

— Передать по цепи: без команды не стрелять.

— Без команды не стрелять!

— Не стрелять!

И все невольно прислушались к тишине, но слух улавливал лишь тихий плеск воды, переливающейся через валуны и камни. Вода искрилась от разгоравшейся зари, и розовые и красные оттенки вспыхивали и гасли. Оленич всматривался в кромку сада и в кусты. На опушке леса он заметил какие-то движущиеся тени. «Присматриваются», — подумал он и сказал об этом Истомину. Но капитан промолвил, что фрицы не полезут до наступления полного дня, и ушел вдоль обороны.

Было уже совсем светло, когда из сада вышло трое гитлеровцев. Они беззаботно разговаривали, помахивали котелками, автоматы небрежно висели у них на груди. Они шли к реке.

— Как бы у кого-нибудь из наших не сорвалась рука, — обеспокоенно проговорил Костров.

— Пока тихо, — отозвался Оленич, чувствуя, как у самого руки чешутся поднять автомат и прострочить этих нахалов: идут по чужой земле как по своей!

Сержант Райков только ударил кулаком по брустверу окопа. Подносчик патронов, пожилой человек, Антон Трущак проговорил сокрушенно:

— Сколь же их набилось в нашу землю! Как вши в кожух! Вот щас они поползут к реке, к чистой водице…

И точно: лишь первые трое набрали воды, как из лесу вышла группа солдат с посудой, а за ними еще и еще.

— Товарищ лейтенант, — жалобно попросил Райков, — разрешите их окатить из «максима»? Хоть бы разок полоснуть! Не могу спокойно смотреть на их веселые лица!

— Потерпи, Сергей. Через час им станет жарко. Это пока они не обнаружили нас…

— Веселые вундеркинды! — прошептал с ненавистью Райков. — Водичкой обливаются, точно у себя на Рейне. Смотрите, смотрите! Они еще и яблони наши трусят! Погодите, набьете оскомину!

— Осваивают занятые земли, — проговорил Костров.

— Мы досидимся, что они сядут на бережку и начнут играть в губные гармоники! — Райков не находил себе места. — Да что же это такое!

Оленич остановил разговор:

— Прекратить! Приказ все слышали? Никаких разговоров! И не разжигайте свое воображение. Замрите. А я пройдусь по передовой. Посмотрю, что у Гвозденко. Как бы ребята не сорвались…

Бойцы пулеметного расчета сержанта Гвозденко копали в песке ход к реке.

— Что это будет? — спросил Оленич.

Гвозденко, смуглолицый и чернобровый, с хитрыми карими глазами, объяснил:

— Подводим воду ближе к окопу. Если будет горячая работа, так вода для пулемета — рядом.

— Хорошо, сержант. Сам додумался?

— Ребята присоветовали.

— Подскажи остальным расчетам.

Только Оленич сделал несколько шагов, как перед ним вырос Тимофей, ординарец Истомина.

— Вас комбат вызывает.

— Где он?

— Возле третьего пулеметного расчета.

— У Тура? Туда и направляюсь. А что там стряслось?

— Не могу знать. Послал и все.

Истомин разговаривал с высоким, худым лейтенантом. Увидев Оленича, сказал:

— В роте лейтенанта Дарченко нет ни одной противотанковой гранаты. А ведь ему держать мост!

— В полку сказали, чтобы помощи не ждали: офицеров нет, боевых припасов нет, поддержки огнем не будет, — глухим голосом говорил Оленич.

— Нет ли гранат у пулеметчиков?

— Товарищ капитан, если у моих ребят есть гранаты, то пулеметчики сами пойдут на танки. В Минводах вы видели.

— Да, это так. А где майор Полухин? — повернулся Истомин к пехотному лейтенанту.

Тот показал жестом, куда идти. Майора нашли в неглубоком окопе за необычным занятием: он сидел на дне окопа, оплетенного лозой, и месил серую глину. Она, эта глина, словно тесто из темной муки, жила и извивалась под мощными руками майора, лоснилась, расплывалась и округлялась в сплошную тугую массу. Тень остановившихся людей упала на майора, он поднял голову: