Борис Зубавин - Июньским воскресным днем

— Как?

— Как вам будет удобнее. Но, предупреждаю, без зонтика сюда не возвращайтесь. Можете оставаться там, в России.

— Я этого поручения выполнить не могу, — нерешительно промолвила она.

— Можете. Я не прошу вас, а приказываю. У меня на это есть некоторые основания.

Он тут же начертил схему чоповичских улиц, вокзал, площадь, магазинчики, базар, дамбу и дал все это ей внимательно рассмотреть. И пока она знакомилась с чертежом, он пристально разглядывал ее, потом, дружески улыбнувшись, сказал:

— Тем более что это последнее наше поручение. Последнее, — он многозначительно поднял вверх указательный палец. — Я имею полномочия заверить вас в том, что больше никаких просьб от нас к вам не поступит. Больше того, по возвращении вам будет вручена такая крупная сумма денег, которой вполне хватит на то, чтобы полностью расплатиться за бензоколонку. Вы меня поняли?

Она кивнула, приободрясь.

— Повторите то, что вам нужно помнить.

Она безошибочно назвала адрес московского галантерейного магазина, приметы продавщицы, фразы, которыми они должны будут обменяться при встрече.

— Вот и отлично! — воскликнул Герберг. — Принимайтесь за дело. Но помните: без зонтика вам лучше не возвращаться. Однако надеюсь, что и на сей раз все сойдет благополучно.

…Поначалу все действительно складывалось наилучшим образом. Прогостив у сестер, наплакавшись, нацеловавшись и наругавшись с ними, Лидия Николаевна прибыла в Москву, нашла нужный ей галантерейный магазинчик, увидела продавщицу с белым пластмассовым цветочком на правом лацкане фирменного халатика и спросила у нее зонтик для любой погоды.

— Я бы советовала взять вам вот этот, в клетку, — сказала продавщица и достала из-под прилавка зонтик. — Он очень удобен и легок, — говорила она, выписывая чек.

Магазинчик маленький, тесный, покупателей в нем никого не было, но, когда Лидия Николаевна возвращалась от кассы с оплаченным чеком, возле прилавка, рассматривая развешенные на металлической никелированной вертушке галстуки, стоял мужчина, очень бесцеремонно, пронзительно и неуютно, как показалось ей, оглядевший ее с ног до головы. Он был смугл, горбонос, с холеными усиками и в кепке невероятных, по представлению Лидии Николаевны, размеров. Нет, кепка не была велика ему, но она была огромна. И это запомнилось Лидии Николаевне, как обычно запоминаются бросающиеся в глаза всяческие нелепости.

— Зачем, слушайте, зонтик летом? — вежливо, несколько гортанно спросил он, обращаясь к Лидии Николаевне. — Под зонтиком надо прятаться от осеннего дождя, а летом пусть вашу чудесную головку ласкают великолепные солнечные лучи.

Лидия Николаевна сперва не придала особого значения ни его взгляду, ни его словам. Она улыбнулась и, принимая от продавщицы зонтик, сказала:

— От солнечных лучей у меня болит голова, — и с этими словами направилась к выходу.

В дверях она как бы невзначай обернулась. Горбоносый обладатель огромной кепки и продавщица смотрели ей вслед. И тут в сердце ее закралась тревога. Еще легкая, нераспознанная. «Почему он так пристально посмотрел на меня? Почему заговорил о зонтике? — пронеслось у нее в голове. — А вдруг начинается то, о чем предупреждал Герберг? Вдруг за мной уже следят? Что делать?» Беспокойство ее усилилось. Она с трудом взяла себя в руки и, с нарочитой неторопливостью сделав несколько десятков шагов по улице, остановилась, как бы для того чтобы раскрыть зонтик, и оглянулась. Нет, никто за ней не следил, и горбоносый мужчина на улице не появлялся. Вздох облегчения вырвался из ее груди. Волнения ее, кажется, были преждевременны и напрасны.

Она провела в Москве еще три часа, посетила на улице Горького рыбный, кондитерский и гастрономический магазины, ничего, впрочем, не купив, а лишь потолкавшись в очередях возле прилавков, доехала на автобусе до Столешникова переулка и там, обойдя несколько шумных, бойко торговавших магазинчиков, пообедала в маленьком тесном кафе, взяла такси, поехала на Курский вокзал, забрала в камере хранения свой чемодан и отправилась в аэропорт, уже совсем успокоясь.

Оставались небольшие формальности с отметкой о выезде, проверкой багажа в таможне, а потом самолет через несколько часов доставит ее на аэродром Ле-Бурже, где она окажется вне всякой опасности. Господи! Только бы кончились эти поручения Герберга! Она никогда не будет приезжать в Советский Союз, пусть будет ей очень тоскливо и одиноко. Никогда! Только бы все это благополучно окончилось. Зонт! А что в этом, собственно, странного и беспокойного? Ее попросили купить в Москве зонтик для любой погоды, и она выполнила просьбу. Что в этом странного и подозрительного?