Станислав Бискупский - Парни из Островецких лесов

Значит, все это было правдой. Мучительно сознавать свое бездействие, когда происходят такие большие события. Юрек осматривал свои ноги, пробовал ходить. Однако идти в лес было еще рано.

Однажды ночью он проснулся и начал прислушиваться. Ему показалось, что где-то вдали раздается приглушенный гул канонады. Сердце радостно заколотилось в груди. Он закрыл глаза, затаил дыхание, чтобы лучше было слышно. Фронт грохотал, как буря, неся с собой свежий ветер. Дышать стало легче.

В эти дни Юрек хотел лишь одного — остаться живым. Глупо тонуть у самого берега, глупо умирать в последний день войны, когда кошмары оккупации остались позади. Когда надежда выжить становится близкой и чуть ли не ощутимой, возрастает цена собственной жизни. Каждый солдат боится больше всего первых и последних дней войны. Юрек их тоже боялся.

Из тройки друзей он остался теперь один. Какая участь ожидает его? Дойдет ли он? «Ведь кто-то должен дойти» — звучали в ушах слова, сказанные когда-то Здзихом, очень давно, чуть ли не год назад.

Тогда партизанская война ассоциировалась у них со вкусом подгоревшего на костре супа, запахом сосновой хвои и цветом серебристой луны на фоне темной лесной ночи. Дни сражений и ночных переходов изменили эту картину. Им пришлось познать еще привкус крови и вонь гноящихся ран.

В партизанские отряды вливались все новые и новые группы молодежи того же, что и они, возраста, с таким же, как и у них, жизненным опытом.

С той памятной ночи, когда фронт впервые дал знать о себе слабым отдаленным гулом, в Мочидлах воцарилось совершенно другое настроние: пани М. стала еще более энергичной, но и более нервной. Немецкие войска тянулись на восток днем и ночью. В любую минуту они могли обнаружить и госпиталь.

Наступило особенно беспокойное время.

По проселочным дорогам и лесным тропам сновали связные с донесениями и приказами. По ночам летели под откос немецкие эшелоны. Зеленые поляны расцветали белыми куполами парашютов. Дни считали по количеству проведенных боев, взорванных мостов, сожженных автомашин.

Партизанская война усиливалась, и это также было признаком приближающегося фронта. Время от времени в руки Юрека и других раненых попадали приказы, подписанные новым командующим округом. Трудно представить себе облик человека только на основании подписанных им приказов — лаконичных, деловых. Правда, одно можно было сказать твердо: он сумел вдохнуть новую жизнь в Островецкие леса и, что самое главное, умело руководил борьбой.

Тем временем то, чего больше всего боялась пани М., произошло.

Немцы нагрянули в деревню совершенно неожиданно в один из первых дней августа. Юрек в то время начинал уже ходить. Прячась, задворками пробрался он к ржаному полю. К счастью, немцам не понравилось в Мочидлах. Деревня была убогой и не внушала особых надежд поживиться. Бедность жителей на этот раз выручила их. Немцы ушли. Однако остался страх, сознание постоянно висевшей над ними опасности.

Юрека перевезли в другую деревню. Хотя на Келецкой земле не было в то время тихих уголков, все же казалось, что здесь немного спокойнее.

По ночам фронт стало слышно лучше. Люди всматривались в далекие вспышки над горизонтом, прислушивались к глухому гулу канонады. По поведению оккупантов пытались определить день освобождения. Наконец начали считать даже часы…

Никто не мог себе точно представить, как выглядит этот фронт.

Юрек ожидал увидеть бегущих немцев, мчащиеся танки и армаду самолетов, бомбящих противника. Однако небо было по-прежнему чистым, земля не дрожала от грохота бронированных машин.

Но вот однажды деревню охватил переполох. Ее взбудоражила весть о том, что немцы проводят облаву. В то время это было вполне вероятным.

Юрек вместе с Коноплей, раненным в бою под Пшеушином, спрятался в ржаном поле.

Солнце золотило налитые, спелые, готовые к жатве колосья. Пахло хлебом и землей. Юрек осмотрел винтовку, щелкнул несколько раз затвором и, убедившись, что оружие в порядке, стал жевать осыпающиеся зерна.

Звуки редких выстрелов раздавались где-то поблизости. Это напоминало скорее случайную стычку, чем настоящее фронтовое сражение. Время от времени партизаны осторожно выглядывали, чтобы разобраться в обстановке. Однако ничто не говорило о близости фронта. С каждым часом росло их беспокойство.

Спустя некоторое время Юрек снова высунул голову и вздрогнул. В нескольких десятках метрах от него стоял какой-то вооруженный человек.