Генри Ландау: Белая дама

Прежде всего, как того требовала логика, они изучил постановку дела в организации Ламбрехта. Деве был всецело в курсе работы своего двоюродного брата — между ними не было секретов. К тому же отец Дез-Оней, правая рука Ламбрехта, был одним из интимных друзей Деве. Систематически, шаг за шагом, была изучена вся история разведывательной группы Ламбрехта.

Было совершенно очевидным, что Ламбрехт совершил две серьёзные ошибки: он навлёк на себя арест, во-первых, тем, что выполнял сам наиболее опасную работу, во-вторых, тем, что был известен всем своим агентам.

Отсюда Деве и Шовен заключили, что те агенты, например, курьеры, которые постоянно подвержены опасности ареста, должны быть совершенно изолированы от остальной организации. Они решили разделить Бельгию на четыре сектора и каждый сектор поручить ответственному агенту, главе самостоятельной, обособленной ячейки. Связь с руководящим центром должна была осуществляться таким путём, чтобы скомпрометированную низовую организацию можно было немедленно изолировать. Отцу Дез-Онею была дана инструкция прощупать всех агентов Ламбрехта и завербовать по возможности большее число их в новую организацию. [15]

Не удовлетворившись этими мерами предосторожности, Деве и Шовен решили создать собственную контрразведку для слежки за немецкой тайной полицией. Александр Нёжан, начальник бельгийской полиции в Льеже, был деверем Шовена; к нему они и обратились за помощью. Во время оккупации бельгийская гражданская полиция сохранила свои функции и, как в мирное время, несла ответственность за пресечение уголовных преступлений.

Так как бельгийская полиция находилась под контролем немецкой тайной полиции, Нёжан знал в лицо всех немецких агентов в Льеже. Он не только снабдил Деве и Шовена их фотографиями, но, как увидим ниже, его своевременные сигналы не раз предотвращали угрожавший провал. Наконец, во многих случаях Нёжан. помогал разоблачать агентов-провокаторов, завербованных немцами из подонков бельгийского населения. Большинство арестов было делом рук провокаторов. Немца бельгийские патриоты могли узнать по наружности и акценту, но они часто попадались в западню, расставленную изменником-бельгийцем.

Новая организация нуждалась в средствах. Многие агенты могли работать без денежного пособия, но другим приходилось поддерживать семью, и нельзя было требовать от них, чтобы они бросили свою основную работу, не получив взамен других средств к существованию.

22 июня 1916 года состоялось важное совещание Деве, Шовена и Дез-Онея. Деве уведомил своих соратников, что льежский банкир Марсель Нагелмакерс согласен предоставить новой организации необходимые средства. Дез-Оней сообщил, что старые железнодорожные наблюдательные песты в Льеже и Жемеле возобновили свою работу. В этот достопамятный день была основана новая организация, её решили назвать «Службой Мишлена»; название было, по-видимому, заимствовано с объявлений о шинах фирмы Мишлен, наводнявших Бельгию накануне войны. Позднее Деве и Шовен дали своей организации новое название — «Б. 149», а впоследствии она стала именоваться «Белой дамой».

Дело налаживалось. Оставалось самое трудное и опасное — установить связь с союзниками. [16]

В своих сношениях с внешним миром Деве и его товарищи зависели от агентов союзников в Голландии. Целый год работа не клеилась. Только благодаря мужеству, стой кости и решимости руководителей организация «Служба Мишлена» не прекратила своего существования. Представители союзной разведки в Голландии совершили достаточно ошибок, чтобы отдать «Службу Мишлена» в руки германской тайной полиции. Но организации везло, и провала не было.

Прежде всего «Служба Мишлена» связалась с французской разведкой. Помимо разведки и другой подпольной работы Дез-Оней занимался раздачей писем бельгийские солдат их родным и близким. Эти письма направлялись посредникам в Голландию, а затем пересылались на оккупированную территорию посредством барж, груженных американским продовольствием. Такой способ связи был слишком медлительным для пересылки разведывательных донесений — рейс между Роттердамом и Антверпеном часто продолжался целый месяц, — но для писем с фронта время было не столь важным фактором, а баржи представляли собой прекрасное средство маскировки. Однажды Дез-Оней получил, вместе с пачкой писем, записку от Феши, агента французской разведки в Маастрихте (Голландия), который просил его организовать разведывательную службу и обещал предоставить в его распоряжение курьеров для пересылки донесений. Таким образом, возникла возможность установить контакт с внешним миром.