Сергей Жемайтис - Бешеный тигр

— Что с мотором?

— С мотором? Порядок!

— Почему сбавил ход?

— Сбавил?

— Ну конечно!

— Кажется тебе. Бежит, как зверь.

— Да, показалось…

— От ракет. Жгут добро, не жалеют.

Разговаривая, они ждали удара и думали: «Выдержит ли броня?» Ходили слухи, что броня у «тигра» разлетается, как стекло, при ударе фугасного снаряда.

На голом бугре, освещенном светильниками мощностью в тысячи свечей, ослепленные, они были беззащитны. Они знали, что сейчас вражеские артиллеристы лихорадочно готовят данные для стрельбы, что снимаются по тревоге противотанковые батареи. Может быть, саперы минируют дорогу?

Впереди появилась и растаяла зеленая гроздь ракет.

Огневой налет настиг их на последнем километре пути. Снаряды и мины рвались со всех сторон. Крупнокалиберная мина взорвалась возле левого борта, танк качнулся и пошел, тяжело покачиваясь в кромешной тьме.

Иванов не трогал рычаги, предоставив машине идти по прямой. Вот «тигр» грузно клюнул носом и, надсадно дрожа, стал подниматься.

«Заглохнет, проклятый», — подумал Иванов, обливаясь холодным потом, и переключил скорость. Танк победно заревел и выполз из огромной воронки на свет. Снаряды колотили по земле еще очень близко, осколки звенели по броне, но огневой вал остался позади. Впереди лежала безмолвная земля, иссеченная глубокими трещинами, вся в воронках, дрожащая зябкой дрожью.

Вражеские ракеты пылали, обрушивая весь свой яростный свет на ползущее чудовище, огромное, как ящер. Из его тупого рыла мелькал и прятался огненный язык. «Тигр» перекатился, раздавив пулеметное гнездо, через траншею и стал медленно, словно боясь оступиться, спускаться вниз по склону. Он подминал ежи с колючей проволокой; под его гусеницами, как орехи, лопались противопехотные мины.

Вот он пересек узкую нейтральную полосу, деловито передавил противопехотные мины другой стороны, переполз через холмик и остановился.

— Приехали! — Иванов сорвал шлем. — Ребята!

— Тихо! — Свойский вздохнул. — Ну почему всегда не может быть тихо?

Ему никто не ответил.

— А ведь все мы любим тишину. Даже мой сосед. Ишь, как тихо лежит.

— Ты что? — с испугом спросил Иванов.

— Да нет. Живой твой напарник. У меня на него зла теперь уже нету. Ловко в ногах устроился. Ты скажи ему, Коля, чтобы свет зажег. Тут у них и поесть и выпить должно быть.

Возле танка ходили солдаты. Постучали прикладом по броне. Глухо донесся голос:

— Эй, дойчи, язви вас в печенки! Сдаваться так сдаваться. Давай выходи из своей жестянки!

— Братцы! — Иванов задохнулся от охватившей его радости. — Да это… Это же Кугук!

— Он! — согласился Свойский. — Коля! Зажжет, наконец, свет наш разговорчивый «язык»? Да пусть нижний люк откроет. Пехоту тоже угостить надо.