Николай Черкашин: Знак Вишну

В столовой, однако, пришлось с ним сесть за один столик: свободное место оказалось лишь рядом с Еремеевым. Лейтенант приканчивал картофельные котлеты.

— Ну как бумажки? — спросил Сулай, чтобы разбить ледяное молчание за столом. — Что-нибудь интересненькое нашел?

— Нашел…

И тут Орест, сам того не ожидая, рассказал про отчет Ульриха Цаффа, про отца, про дот под Гершонами… Он рассказывал подробно, так как видел на хмуром лице Сулая непритворный интерес.

К концу рабочего дня капитан постучал в железную дверь и попросил прочитать ему те места, где речь шла о взломе перископных шахт…

… Да-да, все было именно так. Сначала на крыше дота раздался слабый, чуть слышный полуоглохшим людям взрыв. Потом пустая труба — перископ в нее еще не успели вставить — донесла в капонир удары железа по железу. Это сбивали, должно быть, не отлетевшую до конца броневую защелку.

Все, кто остался в живых, в том числе и политрук Козлов, с которым Сулай приполз из развалин заставы к ближайшему доту, собрались в правом капонире; левый был пробит бетонобойным снарядом. Сверху послышалось резкое шипение. Потянуло лекарственным запахом… Газы! Все, у кого были маски, тут же их натянули.

Козлов стрелял из спаренного с орудием пулемета. Снаряды кончились, шарнир заклинило, и политрук палил наобум, чтобы только показать — гарнизон еще жив и сдаваться не собирается. Кончилась лента. Зловещее шипение наверху усилилось…

Они спускались в подземный этаж, задраивая за собой все люки. Но газ проходил вниз по переговорным трубам, в которые не успели вставить газонепроницаемые мембраны.

Немцы пустили в нижний этаж воду.

Их оставалось шестеро, и все шестеро, поблескивая в тусклом свете аккумуляторного фонаря очками масок, принялись забивать переговорные и вентиляционные трубы кусками одеял и шинелей.

Но вода прибывала. Они укрылись в энергоотсеке, забравшись на генераторы и агрегаты. Вода подступила по грудь и остановилась. Подниматься выше ей мешала воздушная «подушка» высотой в метр. Они держали над головами фильтрационные коробки своих противогазов. Младший лейтенант, оказавшийся на одной с Сулаем динамо-машине, глухо пробубнил сквозь резину маски, что сидеть здесь бессмысленно и надо проныривать в главный тамбур, а там посмотреть, нельзя ли выбраться из дота через запасной выход, взорванный штурмовой командой. Эту мысль Сулай постарался довести и до остальных. Первым нырнул младший лейтенант. «Младшина» хорошо знал расположение внутренних ходов, и потому Сулай, не мешкая, последовал за ним. В кромешной подводной тьме он ориентировался только по струям, взвихренным работающими ногами лейтенанта. Сулай на ощупь миновал лаз, отдраенный «младшиной», и вплыл в тесный коридорчик. Сколько еще плыть, Павел не знал, но чувствовал, что и назад пути нет — не хватит воздуху.

Его вытащил младший лейтенант и, сорвав маску, дал глотнуть свежего воздуха из какой-то отдушины. По всей вероятности, внутренние сквозняки верхнего этажа вытянули газ довольно быстро.

Они подождали остальных, но никто больше не вынырнул.

Здесь, в Альтхафене, разглядывая такие мирные, такие уютные, затейливо нарядные домики, он никак не мог поверить, что из-под этих крыш с петушками на башенках вышли в мир те самые саперы-подрывники, которые терпеливо дожидались, когда выпущенный ими из баллонов газ разъест легкие русских артиллеристов, а вода, направленная в подземные казематы, зальет рты раненых…

После войны капитан Сулай хотел проситься из армейской контрразведки снова в погранвойска. Мечталось о тихой заставе где-нибудь на юге и обязательно с конями. Но, узнав о том, что в городском подземелье Альтхафена обосновались диверсанты, решил повременить. Пусть и эти хваленые «вервольфы» тоже узнают, что такое вода, подступающая к горлу…

Запах касторового масла Еремеев уловил еще на площадке. Фрау Ройфель готовила на ужин крахмальные оладьи. Она не удивилась, узнав, что молодой человек хочет выразить свое восхищение постельным бельем.

— О, да! — расцвела польщенная хозяйка. — Это настоящее фламандское полотно!

— Я бы хотел послать своей матери несколько таких наволочек. Не подскажете ли вы, где их можно достать?

— Эти наволочки и простыни я покупала на «шварцмаркете» [4] «Черный рынок». возле кладбища.

— Я бы хотел разыскать торговца, который продает такие чудесные вещи.

— Не знаю, чем вам помочь. Это была женщина моих лет… Поищите ее возле цветочного киоска, где продают венки.