Николай Черкашин - Знак Вишну

Еремеев, дрожа от озноба, рассказал им свою «историю», придуманную еще в бетонной трубе и дополненную по дороге многими подробностями.

Да, он, Хильмар Лозовски, действительно польский фольксдойче. Мать — немка, отец — поляк. До войны жил в Брест-Литовске. С приходом Советов семья перебралась в Варшаву. Служил полицаем в сельской управе. В Альтхафен прибыл в конце войны вместе с эшелоном других фольксдойче, спасавшихся от большевистских войск. Здесь надолго застрял. Промышляет перекупкой вещей и торговлей на «шварцмаркете». Скупал кое-что из дома пастора: подсвечники, восточные статуэтки…

Познакомился с фрейлейн Хайнрот. Стал ухаживать. Дита согласилась выйти за него замуж. Но тут на рынке его опознал кто-то из бывших партизан. Пришлось скрываться. Вчера целые сутки просидел в комнате невесты. Дита вернулась только под утро. В половине десятого во двор въехал военный мотоцикл, и в дверь застучали солдаты.

Они спустились в кирху, Дита открыла сифонный вход и велела передать господину Вишну, что храм находится под наблюдением и что пользоваться склепом доктора Артензиуса нельзя.

Орест замолчал. Он согрелся, но его сотрясала нервная дрожь, которая, по счастью, легко выдавалась за простудный озноб. Поверят или нет? Вроде бы все складно, хотя кое-что — отчаянный блеф. Хорошо, конечно, что его явный славянский выговор теперь как-то оправдан. А если кто-нибудь знает польский? А если начнут спрашивать фамилии должностных лиц, подробности полицейской службы, отношений с Дитой? Засыпаться можно было на любом пустяке из той же прифронтовой жизни Альтхафена… Сжавшись в комок, Еремеев ждал вопросов.

— Что скажешь, старина Вишну? — спросил тот, кого Орест принял за главаря «вервольфов». Вопрос был обращен к человеку в черной альпаковой куртке. Он как вошел, так и стоял в дверях за еремеевской спиной, и Орест поспешно обернулся. Затененный взгляд глубоко посаженных глаз, высокий лоб, темно-русый зачес показались знакомыми. Карл Хорст! Фото в томике! Юный фенрих с саперными эмблемами! Жених фрейлейн Хайнрот! Влип! Это конец! Да он теперь из одной только ревности придумает самые изощренные пытки. Дернуло же за язык… Пока не поздно, пока он не снял автомат, ударить головой в живот и выскочить в коридор. Орест напрягся для прыжка.

— Я вспомнил, — сказал Хорст — Вишну, растягивая слова. — Дита мне говорила про этого парня… Да-да. Хильмар Лозовски… На него вполне можно положиться.

Напружиненные мышцы враз обмякли, и Еремеев чуть не ткнулся голым локтем в рефлектор.

— Отто, — обратился Вишну к долговязому спутнику. — Найди Хильмару свитер и комбинезон. Кажется, там остались ботинки Клауса… Экипируй парня.

Долговязый усмехнулся, дернул щекой и отправился выполнять приказание.

Еремеев не знал, что Вишну никогда не был Карлом Хорстом.

Карандашная надпись на обороте фотокарточки была сделана так небрежно, что название пригорода Берлина — Карлсхорст — вполне читалось раздельно: как имя и фамилия. Не знал Еремеев и того, что в Карлсхорсте размещалось военно-инженерное училище, знаменитое разве что тем, что 8 мая 1945 года в его столовой была подписана предварительная капитуляция нацистской Германии. Именно это училище и закончил в тридцать седьмом году приемный сын альтхафенского пастора Ульрих Цафф.

Ульрих любил при случае повторять, что кто-кто, а он родился на истинно арийской земле — в Индии. Отец его, чиновник германского консульства в Бомбее Себастьян фон Герн, погиб вместе с матерью трехлетнего Ульриха в той прогремевшей на всю страну катастрофе, когда в Ганг обрушился железнодорожный мост, унося в мутные воды священной реки семь вагонов пассажирского поезда.

Пастор Цафф, священник консульства, взял мальчика на воспитание. Приемный отец очень хотел, чтобы Ульрих стал юристом, адвокатом. Но в Германии 33-го года отношение к профессии адвоката определялось словами фюрера: «Каждый юрист для меня дефективный, а если он еще не стал таким, то со временем обязательно станет». Семнадцатилетний юноша выбрал карьеру военного инженера. Он блестяще закончил училище и как отменный специалист-подрывник был оставлен на кафедре минного дела.

Когда Англия и Франция объявили войну Германии, молодой офицер посчитал своим долгом отправиться в действующую армию. Он вступил в авиадесантные войска командиром штурмового саперного взвода. За участие в захвате бельгийского форта Эбен-Эмаэль, считавшегося неприступным, обер-лейтенант Цафф получил первую свою награду — Немецкий золотой крест.