Николай Черкашин - Взрыв корабля

Опасаясь возможного взрыва носовых десятидюймовых погребов, я убрал всех людей с мостика и велел быстрее спускать шлюпки. Однако задача эта была не из легких. Море было еще свежо; крен на левый борт и дифферент на нос все увеличивались с каждой минутой.

В сумерках мне было плохо видно, как шло дело со спуском шлюпок, которыми распоряжался старший офицер, но у меня уже не было сомнений, что корабль начинает тонуть, переворачиваясь на левый борт, почему и была дана команда „Спасайся, кто может!“ с указанием покидать корабль с правого подветренного борта.

Носовая часть совершенно ушла в воду, и волны стали обрушиваться на мостик, когда я ясно почувствовал, что внутри корабля какие-то переборки не выдержали, послышался отдаленный грохот, и что-то внутри корпуса посыпалось к носу. Это могли быть сорванные котлы носовых кочегарок.

Взяв себе пробковый матрац из кем-то расшнурованной и брошенной на мостике койки, я завернулся в него и, кое-как обвязав вязки (они наполовину были оборваны), стал ожидать своей участи. Набежавшей на мостик волной я был подхвачен и брошен в открытый порт правого носового шестидюймового барбета, в котором и застрял, но следующая волна выжила меня из порта и бросила на свободную воду.

Дальше начиналась индивидуальная борьба каждого находившегося в воде за свое индивидуальное существование. На этом, собственно говоря, и заканчивается избранная мной тема…»

Дневник Иванова-Тринадцатого неожиданно продолжился и дополнился записками другого офицера — лейтенанта В. Совинского, старшего минного офицера крейсера «Пересвет». По негаданной удаче, они попались мне в журнале «Морские записки» за 1945 год, издававшемся в Нью-Йорке.

ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА. Вячеслав Николаевич Совинский родился в 1894 году. Окончил Морской корпус в 1914 г. За боевые отличия произведен в лейтенанты. Кавалер ордена Станислава III степени с мечами и бантом .

«Тропики… Жара… Идем в Индийском океане в полной боевой готовности. С борта ни одного огонька. В кают-компании все иллюминаторы задраены на броневые крышки. Визжат вентиляторы… Воздух накалился так, что даже „пеперминт“ со льдом не освежает.

Ужин закончен. Перешли в кресла под световой люк, откуда через приоткрытую щелку, закрытую темной фланелью, чуть тянет вечерней прохладой. Разговор не клеится.

Из люка доносится придавленный голос вахтенного боцманмата Самойлова:

— Говорю вам, робяты, есть у него душа. Как окрестят, корабль при спуске, так ен и живет. Если другой какой погодя то же имя носит, так та же душа в его перебирается и, живет, хоча триста лет ей.

Мы невольно прислушались. Молодые матросы, по-видимому мало убежденные Самойловым, задавали ему каверзные вопросы: как быть с „Полтавой“, переименованной теперь в „Чесму“? Чья душа в ней: старая ли — „Полтавы“, или заменена теперь душой „Чесмы“, „али обе вместе“?

Звонок из каюты старшего офицера, вызвавший вахтенного, лишил нас возможности услышать, как вышел из трудного положения Самойлов. Разговор невольно перешел на затронутую тему.

Лейтенант Кузнецов, спасшийся с потопленного „Эмденом“ „Жемчуга“, всегда настроенный несколько мистически, горячо стал на защиту мнения Самойлова:

— Господа, не смотрите так легко на эти вопросы. Я утверждаю, что есть что-то такое, что нам совсем не понять. Почему „Новику“ всегда не везло? Почему „Марии“ обязательно тонут? Почему Генмор не рискует больше назвать корабль „Русалкой“? Нельзя отрицать что-либо потому, что законы математики и физики не дают прямых объяснений… Что-то есть. И Самойлов, может быть, прав, подойдя к этому вопросу попросту: дали имя — появилась и душа.

Третий день ревет шторм.

Стоим в Порт-Саиде. Занимаемся ремонтом механизмов, несколько размотанных за длинный переход из Японии.

Ждем приказ идти на Мальту.

Сегодня моя очередь стоять „собаку“ (вахта с полуночи до четырех утра). Выхожу наверх. Дождь… Пронзительней ветер.

Лейтенант Смиренский сказал, что канаты плохо держат (сосед-англичанин за его вахту наваливался раз пять). Командир не спит и каждые полчаса выходит наверх — одним словом, „всех благ!“ и радостно юркнул вниз, в люк.