Илья Веселов - Три года в тылу врага

Наступили вторые сутки, а Наум Абрамович еще не ложился спать. Перед ним лежала большая кипа захваченных в Хвершовке документов немецкого штаба, которые требовалось срочно перевести на русский язык.

Бывший учитель Бежецкой средней школы неплохо знал разговорный немецкий язык. Сейчас же он столкнулся с военными и техническими терминами и ему приходилось непрерывно заглядывать в словари. Кипа непереведенных документов таяла медленно.

Клочко и Ефимов поочередно несколько раз наведывались к нему, но Абрамович разводил руками:

— Пока одни инструкции.

К вечеру бывший учитель наткнулся на бумагу, которая заставила забыть про усталость. Это был приказ из ставки Гитлера, датированный двадцать пятым июня и адресованный командующему шестнадцатой армии генерал-полковнику Бушу. Где дословно, а где по смыслу целую ночь кропотливо Наум Абрамович переводил важную бумагу. К утру перевод уже лежал перед Ефимовым. В штабе еще сидели командиры отрядов и представитель второй бригады Головай.

Григорий Иванович молча прочитал трофейный документ и так же молча подсунул его мне.

— Надо ознакомить, — сказал я.

— Обязательно.

И Григорий Иванович начал читать:

— «Русские партизаны парализуют движение на железных и шоссейных дорогах Восточного фронта. Особенно часты нападения лесных банд на железнодорожных магистралях Дно — Новосокольники, Дно — Порхов — Псков и на других магистралях. В результате ночных действий лесных банд часты случаи крушения эшелонов с войсками и военными грузами.

Русские лесные банды группируются в лесах Дно — Чихачево — Бежецк, Дно — Порхов — Псков, Дно — Новгород, где находят сочувствие и поддержку среди гражданского населения.

На борьбу с лесными бандами Верховное командование германской армии вынуждено снять с фронта несколько соединений и выделить немалые силы из своего резерва. Этим обстоятельством особенно обеспокоен фюрер, который приказал в течение двух недель ликвидировать в районе Дно — Порхов — Новгород — Новосокольники все лесные банды русских».

Далее в приказе говорилось, как немецкое командование должно организовать борьбу с партизанами, перечислялись меры по уничтожению баз, населенных пунктов и населения, заподозренного в сочувствии партизанам.

— Как видите, приказ самый свеженький, — закончив чтение, сказал Ефимов.

— Главное, партизаны не дают покоя Гитлеру. Бесноватый забеспокоился, — добавил Тараканов.

После разгрома гарнизонов в Гористой и Хвершовке фашисты вновь подбросили к нашему участку больше подкрепления. В то же время они вели массированные обстрелы занятых партизанами деревень, особенно основных наших баз — Паревичи, Филаново и Раево.

Одновременно крупные силы фашистов вели разведку боем, прощупывали систему нашей обороны.

Ожесточенная схватка была на переправе через разлившуюся реку Болотня. Здесь стояли наши заслоны и засады. Фашисты решили любой ценой захватить переправу. Не считаясь с потерями, они бросили на нее несколько сот солдат под прикрытием минометного огня. Сдерживая гитлеровцев огнем из станковых пулеметов, командир отряда Маркушин соединил все засады в один кулак и ударил по фашистам с тыла. Немцы побежали, оставив на переправе более сотни убитых и раненых.

Через несколько часов немцы, получив подкрепление, вновь начали атаку. На этот раз они действовали осторожно. Из минометов и пулеметов простреливали каждый куст.

Два дня продолжался бой за переправу. Только к исходу третьих суток, по приказу командования, Маркушин отвел свой отряд на высотки и оттуда держал под огнем переправу и подходы к ней.

Не менее ожесточенные бои проходили в районах Гористой, Алексино, Мосихи, Хвершовки и других. Несмотря на большие потери, гитлеровцы продолжали вводить в бой все новые и новые подкрепления.

Воспользовавшись короткой передышкой, командование собрало совещание командиров и комиссаров отрядов. Глаза их от бессонных ночей воспалены. Не лучше выглядели и Ефимов с Клочко.

— Против нашей бригады наступает не менее двух дивизий, не считая артиллерийских, танковых и эсэсовских полков, — сообщил Ефимов. — А это, считайте, со-рок-пятьдесят тысяч.

— Что делать? Спрятаться у Христа за пазухой? — проговорил Объедков.

— Где он живет? Дай-ка адресок, — сказал Дура НИН.

Все захохотали.

Ефимов переждал, когда утихнет смех, и опять спокойно продолжал: