Геннадий Вексин: Собиратель фактов

— Ты не представляешь, как я скучал. Второй раз в жизни. Наверное, в последний.

Анна отстранилась и сказала с горечью в голосе:

— Не надо так. Жестоко. Что ты скажешь утром? Сбежишь в свою келью. А мне мучиться снова. Кака-а-а-я я ду-у-ра!

Ю.Б. крепко обнял Анну и неожиданно для себя решительно сказал:

— Давай поженимся.

Анна скептически улыбнулась и только произнесла:

— Театр драмы и комедии. Сколько вам лет, господин?— и после короткой паузы, повернув голову и заглядывая в глаза Ю.Б.: — По крайней мере, фамилия у тебя не позорная.

Утром Анна была предупредительна и непривычно молчалива. Наливала кофе, готовила бутерброды. Она вопросительно поглядывала на Ю.Б., но вопросов не задавала. Молча поставила на стол пепельницу. Ю.Б. же осознавал, что вступил в новую фазу жизни. Ведь такими предложениями — «давай поженимся» — в сорок пять лет, почти сорок шесть не бросаются. Тем более что подруга в предбрачном состоянии с иностранцем. Партия для нее хорошая. Финляндец, по всей видимости, человек надежный и основательный. Наследник капиталов и земель. Подходящий возраст для женитьбы — тридцать два года. Семьянином будет, что надо. Анна для него — мечта несбыточная. Красавица и умница. Не бесприданница. Пойди найди такую в Стране озер.

Ю.Б. взял Анну за руку, притянул к себе, посадил на колени и сказал:

— А ведь я серьезно.

Анна прижала круглую голову Ю.Б. к груди, прикоснулась губами к его макушке и чуткими кончиками пальцев провела по его седеющему затылку, шее, погладила под мочкой уха:

— Если бы ты сказал это месяц назад… я благодарна тебе, пожалуй, понимаю, о чем ты думаешь, но… Как ты сам говоришь, к прошлому не возвращаются.

— А мы все еще в настоящем.

— Я скучала и много думала о тебе, о нас с тобой. А тут — влюбленный Пекка. Он хороший человек.

— А я — плохой?

— Нет. Ты не плохой. Но для тебя же будет лучше остаться свободным, не связанным обязательствами. Сейчас в тебе говорят чувства, пройдет время — будешь сожалеть. Мне было хорошо с тобой, тебе — со мной до тех пор, пока я не захотела видеть в тебе не любовника, а мужа… Горбатого могила исправит.

— Зачем же ты позвонила?

— Не знаю. Хотелось тебя увидеть в последний раз. Уезжаю на следующей неделе.

Ю.Б. впервые в жизни почувствовал неотвратимость надвигающегося одиночества, не того спокойного и безмятежного одиночества, которое он ценил и берег, а одиночества тоскливого и безнадежного. Действительно новая фаза жизни. Анне же он сказал:

— Что ж, баба с возу — мужику легче. No woman, no cry.

— Шутник, — тихо сказала Анна и поцеловала его в губы в последний раз.

Опустив голову, Ю.Б. шел через февральское грязное месиво к своему зеленому, давно немытому «Хантеру» и смотрел затылочным зрением на окна Анны. Она стояла у окна, приложив ладошку к стеклу, как стоят пассажирки поездов дальнего следования. Он обернулся и помахал, Анна ответила.

Две недели прошли тяжело и скучно. Разрыв — не размолвка. Ю.Б. старался не заглядывать в файлы, где хранилась информация об Анне. Образы всплывали самопроизвольно. Анна была вирусом, от которого трудно избавиться. Чтобы блокировать тяжко-сладкие картинки, Ю.Б. стал ежедневно посещать отдел справочной литературы городской библиотеки. Вызывая изумление и любопытство библиотекарей и читателей, он методично перелистывал разнотолстые тома по психологии и физиологии, биологии и вирусологии, по кос мологии и архитектуре. Потом взялся за языковые словари. Вечерами сидел вИнтернете, восполняя пробелы в историческом образовании и краеведении. Взыграло любопытство: каков же предел зрительной памяти, усиленной обручем? Предела не было. Может быть, и был. Должен быть. Но ему наскучило наконец бездумно забивать голову фактической информацией. Требовалась эмоциональная подзарядка. Хотелось новых живых впечатлений. Суббота. Выходной день. Время безошибочных знакомств с незамужними, симпатичными и бездетными. Их много в городе. Они отличаются от замужних подруг. Глаза. Заинтересованные, изучающие и ожидающие теплые взгляды. Мягкие улыбки кончиками губ. Такие ему нравились. Не нравился обманчиво неприступный взгляд строго перед собой. Как говорила Анна: «Хороший ты мужик, но нет в тебе романтизма, один кобелизм». Но клин-то клином выбивают.

Кобелировать, однако, не стал. Не было запала. Сел в «Хантер», поехал по городу. Проехал по Владимирскому, Литейному, миновал мост и, оказавшись у Финляндского, повернул в сторону Выборгского шоссе. И сразу как-то успо коился. Образовалась цель поездки. В красивом городе Выборге был в послед ний раз прошлым летом. С Анной. Без обруча на голове и в мозгах. Сейчас, двигаясь в сторону Выборга и финской границы по мокрому шоссе, глядя на мокрые стволы сосен, пятнистый мох и гранитные каменья, на многочисленные придорожные венки с крестами, Ю.Б. испытывал какое-то сладковато-горькое чувство физического приближения к Анне. «Иллюзия. Слабость. Иблажь», — три раза вслух произнес Ю.Б. и бросил взгляд на дорожный указатель: Цвелодубово. И память сразу же отозвалась: поселок Кауко-Лемпееля. Справа— озеро Нахимовское, а прежде — Суулаярви. Потом, ближе к Выборгу, промелькнули указатели: Кирилловское — пристанционный поселок Перкъярви. Лейпясуо — «Хлебное болото». Гаврилово — станция Кямяря. И,наконец, Лебедевка — Хонканиеми, или «Сосновый мыс». Выборг — Вии пури — «Святой город».