Войцех Жукровский - Направление – Берлин

Он появился вместе с советским майором. То был офицер связи из артдивизиона. Собравшиеся у стола встали, приветствуя командира полка.

– Садитесь. Прошу записывать. Вот тут перед вами плацдарм. В течение двух недель, несмотря на непрекращающиеся атаки, русские не только удержали его, но даже расширили в юго-западном направлении. Они передают его нам. Мы перебросим туда один полк, который поддержит фронтальный удар и вынудит немцев отойти. Тогда их внимание сосредоточится на вас, – посмотрел он прямо в глаза Поляку, – ибо завтра, капитан, вы форсируете Одру. Ваша полоса наступления – от железнодорожного моста до этой излучины… В пять ноль-ноль начнете переправу. Овладев валом, развивайте наступление, чтобы преодолеть канал на Старой Одре. Наступайте на деревню Цекерик.

Собравшиеся офицеры, склонившись над столом, следили за его растопыренными пальцами, которыми он очерчивал поле завтрашнего сражения.

– Первым наносит удар ваш батальон, за ним, по мере того как сопротивление будет возрастать, мы введем в бой остальные. Вопросы есть?

Капитан Поляк почесал за ухом, сбив фуражку набекрень, и спросил:

– Будет ли артподготовка?

– Нет, – резко повернулся к нему полковник. – Мы используем фактор внезапности. Артиллерия поддержит вас в том случае, если вы наткнетесь на непреодолимые препятствия.

– Наверняка наткнемся. Немцы пишут в своих листовках: «Одра – река жизни немецкого народа!», «Ни шагу назад, держаться до конца!»

– С их точки зрения, пожалуй, так и есть… – сказал полковник; его мясистая физиономия выражала спокойствие и упорство, так что присутствующим показалось, будто он знакомит их с решением командования дивизии, которое, всесторонне взвесив все возможные сюрпризы противника, избрало наиболее оптимальный вариант.

– Перед вами, – разъяснял он, – семьдесят пятый гренадерский полк, основательно потрепанный, пополненный старичками из ландштурма; офицерская школа Люфтваффе, артбригада, несколько танковых рот, но там водные преграды, и танки не явятся для вас особой помехой. Внезапность удара должна быть основным вашим козырем.

– Тут нет ничего мудреного. Проблемы возникнут на той стороне. Наши артиллерийские наблюдатели будут наготове. Скорректируют огонь и уничтожат укрепления, которые окажутся вам не по зубам. Лодки и понтоны саперы уже свозят в прибрежные заросли.

– Ну, а теперь за победу!

Адъютант свернул карты. Штабной писарь наполнил хрустальные рюмки, наверняка извлеченные из помпезного буфета в одной из покинутых хозяевами вилл на окраине Колобжега.

– За победу! – чокнулся с полковником капитан Поляк, осушил рюмку и, шумно выдохнув воздух, произнес:

– Крепкий самогон!

– А ты надеялся, что это мартель?

Они закусывали тушенкой, подернутой желтым, как янтарь, желе, отщипывали хлеб, подхватывая вилками из глубокой тарелки квашеную капусту.

– Ну, по второй, чтобы дело не хромало!

– Звенит, как колокольчик, – щелкнул ногтем по пустой рюмке капитан Поляк. – Ну, наполни бокал! И простимся…

Секундная стрелка размеренно приближалась к назначенному часу. Пять ноль-ноль. Капитан протянул руку за спину, радист подал ему заряженную ракетницу. Они стояли в тени, под деревьями, так, чтобы в два прыжка достичь лодки, полной солдат. Только раздвинутые кое-где камыши указывали на то, что батальон готов начать переправу.

Над ветками затопленных половодьем лоз белела на рассвете Одра, по ее зеркальной поверхности стлался редкий туман, словно дым над едва тлеющим костром.

Поручик Качмарек снова и снова поглядывал то на свои часы, то на небо, то на противоположный берег, безжизненный и страшно далекий.

Фрончак опустил руку в воду и торопливо перекрестился. Бачох последовал его примеру.

– Чертовски холодная, – содрогнулся он.

– Сейчас тебе станет жарко, – утешил его капрал Наруг, вставляя диск в свой ППШ.

Солдаты, пригнувшись, держали поднятые кверху весла, чтобы рывком выйти из укрытия. Каждый из них испытывал нетерпение; слишком медленно приближалась решающая минута. Воображение рисовало им заранее пристрелянные орудия, сотни солдат, которые припадут к бойницам и длинными очередями перепашут бурую воду.

Будто клок красной ваты, высоко в небе вспыхнула ракета.

– Отчаливай! – крикнул поручик.

Из прибрежных кустов и камышей, из зарослей аира вынырнули лодки, гребцы упрямо разрезали веслами воду. Понтоны немного отставали. Немецкий берег все еще молчал.