Николай Сташек - Крутыми верстами

Торопливо бегая глазами по карте, майор оценивал и измерял циркулем ширину участка.

— Хорошо, — пробасил он. — Здесь будет участок номер один. Позывной — «Подкова».

— Не возражаю. Такой же надо наметить на левом фланге, на участке второго батальона.

— Пожалуйста. Пусть здесь будет «Шпора», — чиркнул по карте на левом фланге майор Кущ. — Поддержим и второй.

Скупо улыбаясь, Дремов посмотрел майору в глаза.

— Пока хватит. Потом назову вам еще пару рубежей в глубине, чтобы с запасом.

Уяснив полученную задачу, майор поспешил к прибывшим вместе с ним офицерам, а Дремов встретил подходившего начальника штаба, также провожавшего взглядом артиллериста.

— Видал, какого орла нам прислал комдив?

— Передали из штаба, что отправили к нам, а он уже здесь?

— Неудивительно. Тягачи у него — что звери, да, видно, и сам офицер с огоньком. Ни одного лишнего слова. Расчетлив.

Кажется, только наступила ночь, а уже вновь забрезжил рассвет. В восточной стороне неба над горизонтом золотом засветились пронизанные солнцем перистые облака. И тут же послышался тяжелый, надрывный гул моторов. Шагнув из-за палаточной шторы блиндажа в ход сообщения, Дремов увидел, как одна группа вражеских бомбардировщиков, перевалив передний край, направилась в тыл, а другая начала пикировать на район обороны первого батальона. «Но что это?» — удивился командир полка. Вместо бомбовых ударов со стороны переднего края донесся пронзительный вой сирены. Зазвенело в ушах, Дремов «взглянул на Великого. Тот, схватившись за голову, прижался к брустверу. Иван Николаевич увидел у него за ухом набрякшую синюю вену. «После контузии», — понял он, обращая взгляд к переднему краю.

По самолетам в отличие от вчерашнего дня открыли массированный огонь стрелковые подразделения. Тут Дремов вспомнил, как в полку еще весной появились самодельные зенитные установки. Вначале Супрун, а затем и командиры других подразделений приспособили часть ручных пулеметов для стрельбы по воздушным целям. Убедившись в выгоде простых устройств, пошли дальше: приспособили для стрельбы по самолетам и противотанковые ружья. Вскоре залповая стрельба из пэтээр отучила вражеских разведчиков от свободного барражирования над полковым участком. И сейчас после первого сбитого пэтээровцами самолета остальные, отказавшись от пикирования, стали поспешно удаляться в сторону…

Вдогонку им бросились наши истребители. Но их встретили огнем «мессеры» [7] «Мессер» — бытовавшее во время войны название немецкого истребителя «мессершмитт». , и над полковыми позициями завязался ожесточенный воздушный бой. Через несколько минут в землю врезались один за другим три вражеских бомбардировщика, один «мессер» и два наших «ястребка»…

Двое суток полк Дремова отбивал атаки численно превосходившего противника, но уже на третий день боя опытный командир почувствовал, что сила вражеских ударов ослабела. Еще более заметно это стало с утра четвертого дня. Атака хотя и началась в обычное время, но не была похожа на атаки первых дней. «Федот, да не тот, — отметил Дремов. — Поубавилось спеси, у фашиста нет уже той наглости».

Активность противника снизилась и на других направлениях. И вполне закономерно: на огромном пространстве изуродованной земли за эти несколько дней было сожжено и уничтожено огромное количество танков, самоходных орудий, самолетов и другой боевой техники. Да и людские потери были велики. Гитлеровцы поняли — нашей обороны им не сломить!

Бойцы же наших передовых подразделений, находившихся в непосредственном соприкосновении с противником, почувствовали, что они способны не только отразить вражеские атаки, но и перехватить инициативу, перейти в наступление; начиная с утра четвертого дня они действовали еще более стойко и решительно. Казалось, стоит подать команду, и роты без особой подготовки бросятся в атаку.

Потерпев неудачи в утренних боях, противник на четвертый день битвы решил нанести мощный концентрированный удар перед закатом солнца.

Неожиданно в районе станции Проничи в вечернем небе появилось одновременно свыше двухсот бомбардировщиков. Вслед за авиацией двинулись в бой свежие пехотные и танковые дивизии — видимо, противник решил использовать свой последний резерв. Он все еще намеревался изменить ход сражения на Курской дуге в свою пользу. Ведь в случае успеха здесь, по его расчетам, открывался прямой путь на Москву!