Диан Дюкре - Забытые

– Так-то лучше! Я искала Педро двадцать восемь лет и не хочу, чтобы теперь немцы сделали ему дырку в голове или чтобы он подцепил здесь туберкулез! А твоему Шекспиру я бы сказала пару слов, чтобы он меня не запугивал!

– Любовь сильна, потому что ей не страшны никакие препятствия! Представь себе, что лагерь – это лес, отделенный от внешнего мира, где царствуют страх и ярость. И вот наконец ты встретила своего суженого и хочешь засыпать и просыпаться с ним. Ты мечтаешь, чтобы эта сказка никогда не заканчивалась!

– По крайней мере, когда Педро спит, он не смотрит на других. В деревне во время праздников все мои подруги повыходили замуж, их поразбирали соседские парни. А вот я не такая, как нужно. Если бы я была красивой, то меня не мучили бы сомнения. Я была бы уверена в том, что Педро будет любить меня даже после освобождения.

– Моя дорогая Сюзанна! Не вини себя, дело не в твоей красоте, так волнуются все, кто любит! Нам бы хотелось, чтобы человек, который поселился в наших мыслях, смотрел только на нас и больше ни на кого! Мы боимся, что, когда он проснется, его глаза будут смотреть в другую сторону.

– Но мы же не можем выколоть их, это было бы жестоко! Что же нам делать?

– Такие крайности ни к чему: благодаря волшебному зелью глаза тех, кто любит, слепы по отношению к остальным.

– Мне начинает нравиться твой Шекспир! Как думаешь, он дорого продает его, это зелье? Может, удастся его как-нибудь раздобыть?

– Его можно найти повсюду!

Изумленная Сюзанна прыгает от радости.

– Оно в тебе, – добавляет Ева.

В поисках волшебного зелья Сюзанна внимательно изучает свои колени, грудь, ощупывает себя, щипает, роется в карманах.

– Она в тебе, она в Педро… Это любовь! – весело восклицает Ева.

– Англичанин нас надул! – разочарованно восклицает Сюзанна. – А что я говорила?

– Совсем наоборот! Он показывает нам, что мы можем изменить свою судьбу, если в нас есть сила любви, а не только желание, – отвечает Ева. – Вам не хватает воображения! Лиза, ты не решаешься признаться самой себе, что любишь Эрнесто, но мы уже давно это поняли.

Конечно, Лиза всегда знала, что родилась в семье евреев, из этого не делали тайны, но над своим происхождением никогда особо не задумывалась. В день Великого прощения, перед заходом солнца, мать зажигала свечи и благословляла Лизу, а затем отец отправлялся в синагогу, расположенную на Фазаненштрассе. Она декламировала ему стихи, смысла которых она не понимала, поэтому помнила теперь только окончание: «Его левая рука поддерживает мою голову, а правая обнимает. Говорю вам, дочери Иерусалима: не будите любовь, не ищите любовь, пока она не пришла». Эта фраза стала для Лизы тайным жизненным кредо… Вечером к ним в гости приходили разговеться дяди и тети. Они говорили о далекой стране своих предков, язык которой звучал странно, где апельсины были обласканы солнцем, где за детьми наблюдал грозный Господь. Быть еврейкой – это похоже на странную игру, состоящую из тайных слов и запретов.

Во Франции Лиза об этом забыла. Она стала иммигранткой, немкой, а остальное словно осталось в небольшом сундучке, закрытом на ключ. Когда началась война, сундучок открылся. Лиза согласилась с мыслью умереть за то, что она была еврейкой, но никогда не намеревалась полюбить не еврея. В это трудное время ей казалось, что она предает тысячелетние традиции своего рода, но желание у нее было только одно: прожить еще хотя бы день, чтобы вновь увидеть Эрнесто, пусть и за решеткой, вновь прикоснуться к нему. Чтобы его левая рука поддерживала ее голову, а правая обнимала…

– Почему я должна играть осла? Это несправедливо!

Сюзанна поднимается на сцену, напяливая на голову бумажный парик с двумя коровьими ушами, которые Сильта долго выпрашивала у буфетчиц, и чем-то вроде хвоста из рафии.

– Потому что ты, Сюзанна, боишься, что не понравишься такой, какая ты есть. Ты будешь играть Основу, комедианта-неудачника. Судьба посмеялась над ним и наделила ослиной головой, и ты боишься, что никто тебя не полюбит, потому что ты урод. Но Титания, королева фей, без памяти влюбляется в Основу, когда просыпается рядом с ним в волшебном лесу.

– Должно быть, она объелась в этом лесу ядовитых грибов!