Алескендер Рамазанов - Война затишья не любит

– Ходжа-Багаутдине. Или еще в какой-нибудь афганской дыре, но он все равно вернется к вам. Прошу вас, скажите, что ему было нужно?

– Хорошо. Не Астманов меня просил, а я его. Это закрытая тема? Да? Я знаю то же, что и вы, – Астманов вернется и взамен за информацию попросит перебросить его вертолетом в указанный им район.

– Когда он вернется? Условлено?

– Нет. Оттуда можно и не вернуться.

– Он один здесь?

– Не думаю. Если бы был один, то зачем ему вертолет? – Агеев не упустил возможности запутать след. – Да и, честно говоря, я не уверен, что ему нужен вертолет. Еще пара рюмок – и танка хватило бы.

– Мы можем рассчитывать на вашу помощь? Учтите, если вы скажете «нет», то получите приказ.

– Нет, о лотос моей души. Спасибо за предупреждение. Говорю: нет. Астманов, между прочим, частное лицо. А вот что я сделаю, так это расскажу ему при встрече о нашей беседе. Всего вам доброго, дорогая Мата Хари.

Агеев махнул водителю разбитой вдрызг «шестерки» с фиолетовыми шашками на лобовом стекле:

– На девятый километр, брат. Поехали.

Краем глаза он заметил: шатенка нажимала кнопки сотового телефона – скорее всего, записывала номер такси. Убедившись в отсутствии «хвоста», Агеев изменил маршрут:

– Извини, брат, едем в авиагородок.

Теперь мог помочь только один человек: хозяин хитроумной организации «Тур» – Михаил Петрович Карганов, среди своих – Карга. Заслуженный летчик СССР, заслуженно известный альпинист и фанат горной охоты. Карганов, выйдя на пенсию, занялся организацией охотничьих туров на Памире. Естественно, основная финансовая деятельность «Тура» осуществлялась в Москве. Душанбе служил перевалочной базой для любителей экзотической охоты, людей, разумеется, состоятельных. Охотничьи домики «Тура» – сказочные теремки с барами и ватерклозетами – были разбросаны по всему Памиру. И, между прочим, никто на них не посягал. Доставляли дорогих гостей в район охоты (непременно удачной!) вертолетами гражданской авиации. Все четко, правильно, красиво. Дорого? Это не вопрос, если в вашей жизни не сбылась лишь одна мечта: иметь черепа козлов со всего света…

Карга, прекрасно осведомленный о роде занятий Агеева, понимающе кивнул:

– Подсадим. Четыре рейса на неделе. Условия прежние, да еще плюс пятьсот. За «ниткой» неспокойно, сам знаешь.

– Не надо за «нитку». Но пятьсот так пятьсот. Парню нужно попасть на Сарез. В район второго гидропоста.

– Ирхт? Твои тоже болеют этими бреднями о «Голубом драконе», атомной бомбе под облаками? – изумился Карганов. – Я тебе ручаюсь – о Сарезе пишут те, кто видел озеро пять лет назад либо не бывал там никогда. Вон, узбеки расшумелись, наши спасатели тоже. Не думал, что Усой можно в политику втащить. Скоро они и ледник Федченко на выборы выставят.

– Петрович, ты меня знаешь, я в географии не силен и выше Воробьевых гор пешком не поднимался. Не мой профиль. Сложность есть. Парень не может идти под своей фамилией. Можешь помочь?

Карганова просьба не удивила. Приходилось ему и в Афган забрасывать и оттуда вытаскивать, сбрасывать, по просьбе Агеева, грузы на сопредельной стороне – все имело свою цену. И этот случай не исключение. Он полистал блокнот:

– Клиент на английском говорит?

– Английский, фарси – свободно. Полиглот.

– Фарси – забыть. В группе есть иранец. Так, значит, отстанет от группы на денек… пан Пучински или Пуджински? Как правильно? Пусть твой полиглот пару фраз на польском выучит.

– Да знает он, и не пару. Служил в Легнице. Говори, дальше как?

– С поляком уладим. Задержали документы при оформлении. Дальше, как обычно, расчет у борта. Считать?

– Можешь «за так»? Считай – твой бизнес. Ты дай мне посмотреть о Сарезе, что там пишут?

– Вон, в той синей папочке. Хочешь, сделай копию.

– Нет, прочту тут. Мне для общего развития. – Агеев мысленно усмехнулся. Если прослушали почти весь его разговор с Астмановым в кабинете, то копии статей – идеальная наводка. С чего это вдруг интерес к завальным озерам?

Не следует видеть человеку, как оживают горы. Занесенный снегами Усой спал, когда гигантская каменная стопа вдавила хижины в мерзлую землю и перегородила долину реки Мургаб. Смерть во сне – милость Всевышнего. Каменная плотина стала надгробием шестидесяти жителям кишлака. За сотни километров от Усоя в ночь с 18 на 19 февраля 1911 года под развалинами домов, лавинами и оползнями погибли тысячи людей, трескался и вылетал на берега ледяной покров озер.