Алескендер Рамазанов - Война затишья не любит

– Пир ждет вас. – Разморенные солнцем Астманов и Белов не заметили, как подошел дервиш. К его экипировке прибавились повязка, стягивающая волосы, и моток афганской шерстяной веревки.

Оружие Астманов приказал оставить, но потом, поколебавшись, заткнул за ремень «макаров». Белов последовал его примеру: мало ли что, хоть застрелиться! Противогазную сумку, набитую сигаретами и чаем, он протянул дервишу:

– Бакшиш. А пир судьбу предсказывает?

– О судьбе не всем надо знать. Так он говорит.

Тропа круто уходила вверх, в расселину. Дервиш жестом попросил подождать, скрылся в каменной щели, а минут через пять к ним скатился камень с привязанной веревкой. Она оказалась очень кстати: базальт под ногами был покрыт багровой слизью водорослей. По дну расщелины Астманов и Белов пробирались минут десять и, наконец, увидели в просвете лохматую голову проводника. Вырвавшись из каменных тисков, увидели, что стоят на краю крохотной поляны, охваченной по кругу скалами. Пахло горьким дымком, у входа в каменную хибарку прямо на углях стоял закопченный медный чайник.

– Прямо Аламут какой-то, – пошутил Белов, припомнив легенды о Старце горы.

– Не Аламут, – негромко, но очень отчетливо сказал дервиш, и Белов смутился – шутка была неудачной. Средневековый Аламут был крепостью наемных убийц.

В хижине кто-то задвигался. На пороге появился сухой седоволосый старик. Голубая рубаха до колен, остроносые галоши на босу ногу. Астманов, прижав руки к груди, поклонился. Белов последовал его примеру.

– И вам мир, молодые люди! Али-Исмаил, сынок, чаем угостишь нас?

Пока Исмаил ополаскивал чайник для заварки, протирал пиалы, Белов во все глаза разглядывал пира. Первое, что приходило на ум, – по внешнему виду он мог сойти и за жителя Рязани и за породистого араба. Серо-голубые глаза, прямой нос, правильный овал лица. Руки крепкие, смуглые. На левом безымянном пальце серебряное кольцо – голова совы с двумя точками бирюзы. Точно такое Белов видел у человека, долгое время «путешествовавшего» по Центральной Африке.

Чай у пира был отменный. Янтарного цвета, скорее всего китайский, на дне пиалы вспыхивала зеленая звездочка… Дымок от костра успокаивал, расслаблял… Краем глаза Белов заметил, что Астманов достал блокнот. А потом услышал голос пира, хотя, мог поклясться, старик просто смотрел в глаза, едва приметно улыбаясь.

– Ты ведь не так уж и молод, чтобы изменить судьбу. Это нужно молодым, а тебе лучше помнить о прошлом. В молодости человек похож на обезьяну, а в старости более того.

Ни на следующий день, ни позже Белов не мог точно сказать, кто говорил – он сам с собой или пир?

– Нет судьбы свыше. Звезды? Они дети Творца. Звезды – вехи для путника. Сознание – зеркало. Оно больше разрушает, чем создает. Быстрая вода не отражает неба. Какая сила ведет человека? Не все ли равно? Зачем воину природа силы? Он должен знать ее направление… Судьбу пытаются предсказать от момента рождения. Разве нет времени важнее? Рок слеп. Человек имеет свободу духа и выбора. Ослабь дух – станешь заложником слепой силы. Покорность судьбе – покорность Хаосу. Ты, воин, можешь отказаться от своих побед?

Вновь в пиале заплескался чай, и зеленоватая звездочка вспыхивала на дне. Голос умолк. Белов очнулся. Он сидел один у затухающего костра. Тревога колыхнулась и исчезла: из хижины, пятясь, выходил Астманов, затем показался пир. В каменный цирк ворвался ветерок. Белов посмотрел на часы. Ого! Три пополудни. А вышли они из лагеря в десять утра.

– Пора, Сергей! С собаками будут искать! – Астманов склонился перед старцем.

– Пир, скажите, как мы закончим свою жизнь на земле? – неожиданно спросил Белов.

– Как воины. Другого пути для вас обоих нет. Идите с миром. И будьте спокойны – вашей крови здесь никто не хочет. На этой земле она не прольется. Шамбала рядом. Все будет хорошо.

Исмаил проводил офицеров до подвесного моста. Там уже крутился Талихов с двумя разведчиками – пробовали на крепость хлипкое сооружение.

– А вас уже потеряли, – радостно сообщил Талихов, – вот группу снарядили. Ну, что вам святой сказал?

– Что ночь у подножия длиннее, чем на вершине, – засмеялся Астманов.

– И все? Умный! Астрономию знает, да?

Талихов еще несколько минут торговался над пропастью с Исмаилом и выменял за пару солдатских ботинок несколько черных монет.

– Интересный чай у святого? С травкой? – спросил Белов, чувствуя легкое головокружение.

– Ну, не без этого, наверное. Не кури, пока опьянение не пройдет.