Сергей Скрипаль - Афган

Максим уже сел на свое место. Он скромно сдвинул ноги, выпрямил спину, руки положил на колени ладонями вниз, вытянул шею и преданно смотрел на вышедшего из кабины старшину, заинтересовавшегося шумом. Солдаты никак не могли успокоиться, даже на старшину никак не реагировали. Стоило им только взглянуть на Максима, увидеть его плакатно-уставную позу, прямо-таки отличника боевой и политической подготовки, как смех возрождался с новой силой.

Старшина неловко чувствовал себя в потоках смеха. Не зная причин хохота, он потоптался на месте, зло глянул на примерного солдата Максима, чувствуя, что причиной этого безобразия был именно он, плюнул и ушел назад в кабину, хлопнув дверью под вновь загрохотавший смех.

Самолет оторвался от земли и, гулко ревя двигателями, начал набирать высоту. Уши неприятно заложило, тело вжималось в твердую скамью. Рев двигателей сотрясал транспортный отсек, звенел вибрацией. После набора высоты стало легче. Солдаты расслабились. Кто-то уже спал, кто-то пытался читать. Максим задремал. Через час-полтора самолет пошел на посадку, часто прогрохотал колесами шасси по швам взлетно-посадочной полосы, зарулил на площадку и замер, остывая под струями ветра. Солдаты высыпали на бетонку. Следом выскочил старшина и приказал строиться, потом зашагал вдоль строя и заговорил:

– Прилетели в Афган, – старшина многозначительно помолчал. – Здесь война...

Хохот подбросил солдат, мгновенно разорвал ровные шеренги. Один Максим стоял не шелохнувшись и, что называется, ел глазами начальство. Солдаты, взглянув на рассвирепевшего прапорщика и оловянно застывшего Максима, захлебывались новым потоком смеха.

Старшина, наливаясь гневом, зарычал:

– Пр-р-р-рекратить смех! Всем в строй! Я вам покажу...

Ребята вновь выстроились, всхлипывая и икая от сдерживаемого смеха.

– Никому не расходиться! Через час летим дальше, в Кандагар. Быть возле самолета. Вопросы есть?

– Товарищ прапорщик, – просительно заныл Максим, – очень кушать хочется...

Старшина против обыкновения не встрепенулся, когда услышал голос Максима, ненавидимый им с первых же дней знакомства с этим солдатом. Сейчас в голосе подвоха не было, и старшина, деловито нахмурившись, ответил:

– Сейчас все узнаю. Никому не расходиться, – и неуверенно добавил: – Разойдись.

Все покинули свое место в строю, только Максим стоял, по-прежнему вытянувшись и также преданно глядя на старшину. Надо было уйти прапорщику, не обращать внимания на солдата, но черт дернул спросить:

– Шумилин, в чем дело?!

– Думаю, товарищ прапорщик! – по-уставному громко и четко ответил Максим.

– О чем же ты думаешь?

– Так, товарищ прапорщик... Вы же сначала сказали: «Никуда не расходиться». Так?

– Ну...

– А потом сказали: «Разойдись».

Рота уже вповалку барахталась в пыли. Старшина страшно выматерился и прогремел:

– Шумилин, уйди с моих глаз! Уйди... Убью!

Максим вскинул прямую ладонь под панаму и строевым шагом пошел в обход самолета – скрыться с глаз долой.

Просидели у самолета до самого вечера, с любопытством осматриваясь вокруг. Чужая страна все же! То и дело сновали вверх-вниз самолеты и вертолеты, проходили люди, группами и поодиночке – все какие-то запыленные и устало помятые, с автоматами за плечами. На вновь прибывших солдат никто не обращал внимания, только из проезжавшего мимо «Урала» высунулась из кабины круглая физиономия рыжего-рыжего солдата. Максим моментально отреагировал:

– Мужики, гляньте, солнце взошло!

Рота опять заржала, а нисколько не смутившийся солдат, видимо, привыкший к таким эпитетам по отношению к своей внешности, чуть притормозил и спросил сочувственно у Максима:

– Новенькие?

– Да.

– Ну, тогда вешайтесь, – загоготал водила и швырнул Максиму под ноги старый брючный ремень, затянутый петлей.

На душе сразу стало тоскливо и холодно. Максим побродил вокруг самолета, подошел к Семену и позвал его с собой:

– Семка, хрена тут торчать. Пойдем пожрать поищем.

Семен охотно пошел за Максимом, который на ходу попросил ребят ответить на возможный вопрос старшины, что они отлучились по большой нужде. А что, не большая нужда разве – насчет пожрать?

Ребята пошагали в самый конец аэродрома, где виднелось скопление палаток и вокруг них сновали фигурки людей. Мимо солдат, шагающих по прибетонной пыли, пронесся в другую сторону от городка, извергая сноп форсажного пламени, «МиГ-23» и, легко оторвавшись от земли, ушел в вечереющее небо, уже наливающееся незнакомой, пугающей чернотой.