Нгуен Тяу - След солдата

Уходя, старик наказал Сием следить за всем, что делает муж, и не позволять ему уходить далеко от дома.

– Ну как ты решила? Будешь с ним жить? - неожиданно спросил Фанг.

Сием низко опустила голову и ничего не ответила.

– Ты что, когда ходила раненых носить, Лыонга так и не встретила? - мягко спросил старик.

– Нет, искала и не нашла, - залившись краской, ответила Сием.

– Ты сама решай, как тебе с Киемом быть дальше. Будете вы вместе или нет - это только от тебя зависит! - напрямую начал старик. - Только вот что: ты должна помочь ему стать другим человеком. Нельзя, чтобы он еще раз споткнулся. Занят я по работе, иначе дома остался бы и сам за всем проследил.

После их ухода Сием накрепко закрыла двери, задвинула засов и, повинуясь всегдашней привычке, села перед горящим очагом. Мысли ее снова вернулись к тому, что будет завтра. Больше чем полмесяца носила она раненых. Всех имен-то не упомнишь, кого она встретила за это время. Не пересчитаешь всех солдат, кого она вынесла на своих плечах. Всюду, на всех дорогах и тропках, искала она Лыонга. Где же ты, Лыонг? Майскими ночами льется яркий лунный свет. Где же ты, Лыонг, где?…

Начинало светать. Над домами вдоль скалистой гряды уже поднимались вверх тонкие струйки дыма - ставили варить кто рис, кто кукурузные початки. Вот уже несколько дней все торопились подняться пораньше и поскорее выйти в поле.

Неподалеку от дома Фанга, за высокими большими камнями, стоял домик, полный наголо обритых веселых и здоровых ребятишек. В нем жила семья Ни То. Сам хозяин был добрый, но безвольный человек, во всем полагавшийся только на свою жену. Когда они жили в «стратегической» деревне, Ни То забрали в марионеточную армию, но его жена сумела добраться до самой Кхесани и добилась, чтобы ее мужа освободили от военной службы. Перебравшись в горный край, супруги быстро обзавелись новым хозяйством и жили в полном согласии. Правда, иногда Ни То напивался и начинал шумно бахвалиться перед односельчанами, что будто бы он не раз отпускал пощечины американцам, однако, завидев свою жену, он сразу же замолкал и безропотно следовал за ней.

Проснувшись, Сием услышала, как ее муж разговаривал с одним из парней, подбивавших его поохотиться на косуль. За этим парнем в селе укрепилась дурная слава, и теперь волостные власти за ним приглядывали. Через бамбуковую ставню Сием увидела, что гость стоял уже наготове с охотничьим ружьем и поторапливал ее мужа, бросавшего в грязно-серую сумку свои пожитки. Набив сумку, Кием перекинул ее через плечо привычным проворным движением десантника, перепоясался патронташем, вместо того чтобы спуститься по лестнице, оперся рукой о помост и бесшумно спрыгнул на землю. Но только приятели стали закуривать перед дорогой, как во двор выскочила Сием и протянула мужу рисовые колобки и большой топор, каким расчищают лес под поле. Мужчины одарили ее таким взглядом, что она невольно содрогнулась, однако ее тихий голос прозвучал решительно:

– Разве ты в поле уже все дела закончил, что бежишь на охоту? Сегодня я начну сеять, оставайся дома! Ты что, всю работу на меня одну взвалить хочешь?

– Ты что же, выходит, не пускаешь его? - с прищуром глянул на нее парень.

– Иди, иди, и один сходишь! - махнула Сием. - А у него и дома дел хватит!

– Да ведь он вовсе и не муж тебе, - гнусно хохотнул парень, показав золотые коронки. - Что же, выходит, работать заставляешь, а им самим брезгуешь?

Кием осторожно провел рукой по лезвию топора. Он узнал старый отцовский топор: каждый год он рубил им деревья, когда начинали расчищать под посев новый участок. Кием вдруг вспомнил, что раньше у старика было два таких топора. Этот старик выковал собственными руками.

– Ладно, иди один, я не пойду! - бросил он парню, а сам повернулся к Сием, и как долгий вздох, у него вырвалось: - Тоска, вот и захотелось поохотиться, только и всего…

Ее вдруг охватило раздражение.

– Раньше ты тоже, бывало, говорил, что тебе скучно, и удирал из дому!

Это был первый их разговор после его возвращения. Повернувшись, Сием торопливо поднялась в дом. Она боялась, что не сдержится и вот-вот расплачется прямо на их глазах. Ей вдруг необыкновенно отчетливо припомнился тот день, когда Кием зверски избил ее кнутом. Даже показалось, что от него вновь разит одеколоном и американскими сигаретами.

Дело шло к лету, и в то утро солнце поднялось очень быстро. Дорога от села ко вновь расчищенным под поля участкам проходила у подножия скалистой гряды. Ручей здесь пересох. Лишь кое-где в маленьких редких лужицах сверкала застоявшаяся вода, а в глубоких излучинах она позеленела и замутилась. Острые большие камни с отметиной прошлогоднего наводнения на боку дыбились у края неширокой тропинки. Громко кричали дрозды. На скале белыми пушистыми полосками висели облака, постепенно становясь розово-красными в лучах восходящего солнца.