Виктор Егоров: Заговор против «Эврики». Брошенный портфель

Илья не любил его. Кроме того, Гутман был нечист на руку. Илья не хотел подходить, но заметил в толпе вихрастого, загорелого парня в белой рубашке с распахнутым воротом.

— Привет, Фридрих! — окликнул его Илья.

Тот обернулся, обнял друга. Друзья отошли в сторону. Они были похожи: оба русоголовые, со вздернутыми носами и серыми глазами, только Илья выглядел более подтянутым и был не так смугл, как Фридрих, целыми днями работавший на солнце.

— Пойдем домой. Ты, наверно, устал с дороги, — пригласил Шульц, и они вышли из парка.

Жил Фридрих один. Когда-то половину этого дома занимала семья Светловых. Отцы Ильи и Фридриха были друзьями и первыми в колонии коммунистами. В двадцатых годах их мобилизовали в часть особого назначения, и оба они погибли в одной из схваток с бандитами. Вскоре умерла мать Фридриха, а потом и Ильи. Горе еще больше сблизило юношей. В последних классах средней школы они вступили в комсомол, а по окончании школы Илья уехал в Баку, где по путевке комсомола служил в органах ОГПУ. Фридрих остался работать в винодельческом товариществе.

— Как Ольга? — спросил Илья, усевшись в старинное кресло, которым, видимо, пользовался еще дед Фридриха. Ольга была невестой Фридриха.

— Собираюсь навестить ее. Она у родителей в Тифлисе.

— Как давно я здесь не был, — сказал Илья, осматривая комнату.

— Да, два года. Ты уехал в 1927 году.

— Что у тебя нового?

— Ничего особенного, если не считать письма от дяди Ганса из Германии. Он приглашает меня и маму к себе. Дядя не знает, что мама умерла. Ему известно только о смерти отца. Мать написала ему тогда, но не сообщила об обстоятельствах смерти. Дядя пишет, что остался совсем один, и обещает помочь мне получить высшее образование.

— Ну, и что ты ответил?

— Пока ничего. Ты же знаешь, ехать туда я не могу. Это значит потерять Ольгу. Да и делать мне там нечего. Высшее образование я получу и дома.

Илья задумался.

— Ты пока не отвечай дяде и никому об этом не говори. Хорошо? — неожиданно попросил он.

— Почему? — удивился Фридрих.

— У меня есть соображения. Я расскажу тебе потом.

— Интересно, скажи сейчас, в чем дело? — не успокаивался Фридрих.

— Имей терпение. Обязательно исполни мою просьбу: никто в колонии не должен знать о письме. — И Илья, чтобы переменить тему разговора, стал расспрашивать об общих знакомых.

Приехав в Баку, Светлов доложил своему руководству по службе о письме Ганса Шульца, дяди Фридриха. Ему ответили: подумаем.

Прошло около месяца. Неожиданно Илью вызвал Алиев, один из руководителей Азербайджанского ГПУ.

Илья немного волновался. Он никак не мог понять, с чем связан этот вызов. О письме он успел забыть.

— Товарищ Светлов, решено использовать приглашение Ганса Шульца, — сказал Алиев, мужчина уже в летах, с густой шевелюрой. Азербайджанец по национальности, он говорил по-русски с легким акцентом.

У Ильи от удовольствия и гордости вспыхнули щеки.

Помедлив, Алиев продолжал:

— Вместо Фридриха в Германию поедете вы.

Илья растерялся: слишком неожиданно это было. Мысль о возможности такой поездки никогда не приходила ему в голову.

— Почему именно я? — вырвалось у него помимо воли.

— Вы росли среди немцев, учились в немецкой школе, владеете немецким языком не хуже родного, хорошо знаете семью Фридриха и даже похожи на него. Правда, Ганс Шульц не знает своего племянника в лицо, но все же сходство имеет существенное значение. А самое главное — вы отвечаете требованиям, которые предъявляются к человеку, нужному для такой миссии. Вы работаете у нас более двух лет, и мы успели присмотреться к вам. Вы, конечно, понимаете, что работа за границей трудная и опасная. Подумайте, прежде чем принять решение.

Какой-то безотчетный страх охватил Илью. Но не опасность пугала юношу. Ему казалось, что Алиев переоценил его силы. А если он не оправдает надежд, которые возлагают на него?

— Я согласен, товарищ Алиев, — поспешил он ответить, боясь, что промедление или неуверенность могут расценить как трусость.

Выйдя от Алиева, Илья, следуя полученным инструкциям, написал Фридриху, чтобы он приехал в Баку и захватил с собой письмо дяди.

Через несколько дней Илья и Фридрих беседовали с Алиевым.

— Вы, товарищ Шульц, должны понимать, — сказал Алиев, — что фашизм, настойчиво стремящийся к власти в Германии, — самый опасный наш враг. Вам, как пропагандисту, не раз, видимо, приходилось разъяснять это в комсомольских кружках.