Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность

— И заключалась она в том, что мы не устраивали карательные экспедиции по истреблению партизанских отрядов, мы эти партизанские отряды сами… создавали из преданных нам людей. Так что должен вам доложить, Родль, — не терял барон присутствия духа, — что действовал этот метод в тылу у русских безотказно.

— Понятно, теперь вы пытаетесь использовать свой русский опыт в «тылу у фрицев», — не отказал себе Родль в удовольствии съязвить еще раз.

В замок, отказавшись от штабной машины, Родль возвращался пешком. Это был километр горной дороги, по одну сторону от которой пролегал хвойный лес, а по другую — невысокая горная гряда со скалами, пещерами и крутыми распадками, в глубинах которых дремали под покровом льда и снега какие-то безымянные речушки.

«А ведь партизанские отряды германцев здесь, очевидно, так и не появятся, — подумалось Родлю, когда он осматривал огромный пологий склон, уводивший своими сосновыми кронами к горе Цугшпитце, восстававшей на пограничъе между отрогами Баварских и Лехтальских Альп, между Баварией и австрийским Тиролем. — И не только потому, что никто не заботится о создании их баз и подпольных лесных групп партизан — основателей отрядов, а потому, что многие германцы, а тем более австрийцы, воспримут появление здесь англо-американцев или даже русских как избавление от Гитлера и гитлеризма.

Не тот дух сейчас у германского народа, чтобы он способен был годами сражаться в тылу врага, как это происходило на Украине, в России, в Белоруссии, даже в Польше. Не тот дух, не та психология, не тот патриотический настрой. А ведь Скорцени и тот же Вилли Штубер вполне способны создать здесь отряды альпийских стрелков-партизан. Так, может, предложить обер-диверсанту не идти на Шведт, а готовить базовые партизанские лагеря в горах?» — грустно улыбнулся своим мыслям адъютант «самого страшного человека рейха».

— Я вынуждена буду остаться здесь? — спросила Альбина Крайдер, когда, как и утром, за дверью неожиданно послышался голос адъютанта Родля, сообщавшего о том, что самолет основательно подремонтирован и готов к вылету.

— Здесь вам будет неплохо, Фюрер-Ева, — заверил ее Скорцени уже из ванной, где он приходил в себя и облачался в форму. — Вашим опекуном становится унтерштурмфюрер Кройт, начальник местного гестапо.

— Этот юный, хотя и не очень симпатичный, гренадер с прыщеватым лицом и гусиной шеей?

— Не знаю, насколько он кажется привлекательным для женщин, но, когда мы прогуливались в окрестностях замка, он смотрел на вас влюбленными глазами.

— В том-то и дело, что влюбленными глазами он смотрел на вас, мой диверсионный Скорцени.

— Издеваетесь…

— При чем здесь издевательство? Лейтенант узнал вас, вы — его армейско-диверсионный кумир; он несколько раз просмотрел фильм о том, как вы освобождали из-под ареста великого дуче.

— То есть надобности поближе знакомить вас с Кройтом уже нет, — подытожил Скорцени. — Остается лишь уточнить, что именно этому лейтенанту войск СС поручено отвечать передо мной за вашу личную безопасность. За безопасность моего личного секретного агента.

— Я так понимаю, что отныне этот гренадер-гестаповец будет моим личным телохранителем, — произнесла она это слово, четко акцентируя внимание на двух его составных: «тело» и «хранитель».

— И мне остается лишь позавидовать, ибо в данном случае ему действительно есть что хранить.

— Еще бы: тело самой Евы Браун!

— Стоп! — возмутился Скорцени. — Больше это имя всуе не произносить! Особенно во время разговоров и постельных утех с Кройтом. При этом предупреждаю, что ни о каких играх со лжеЕвой этот гестаповец все еще не догадывается.

— Хорошо, что вы сообщили об этом. В любом случае общение с этим гренадером я сведу к минимуму.

— Почему же? Главное, не позволяйте ему устраивать вам допросы. Занимайте его ум любыми иными увлечениями, у вас это прекрасно получается. И учтите, что ваши личные отношения с унтерштурмфюрером меня не интересуют, к ревнивцам я не принадлежу.

— Это-то меня и огорчает, — проворковала про себя Крайдер. — «Во время разговоров и постельных утех»! Нет, чтобы смертоносным ядом источать неуемную ревность к каждому мужчине, который посмеет приблизиться к такой, а главное, твоей — вот именно, ТАКОЙ и ТВОЕЙ — женщине!

— Но вести себя с ним вам все же следует высокомерно. Это вы — старше по чину, по крайней мере до тех пор, пока его официально не повысят до оберштурмфюрера, и положению; вы — владелица этих апартаментов, вы — личный секретный агент Скорцени, не говоря уже о том, что и по возрасту… Впрочем, это уже не столь важно, — вовремя остановился он.