Богдан Сушинский - Субмарины уходят в вечность

…Сейчас трудно было понять, окончательно ли Шульце поверил в версию с «двойником в рейхсканцелярии», но роль свою он исполнял покорно и смирно. При этом, помня наставления Скорцени, старался не особо присматриваться к внешности омоложенного и оздоровленного фюрера.

А вот главкому флота это не возбранялось, поэтому он сразу же обратил внимание, что на сей раз Гитлер был без огромной, аляповатой бронированной фуражки, в которой обычно появлялся в течение всей войны, а новенький эсэсовский мундир без знаков различия сидел на нем, как на гвардейце придворной императорской гвардии; и взгляд его был жестким и слегка презрительным — взгляд истинного фюрера, с презрением оставляющего армию, которую так и не смог привести к победе, и страну, которую умудрился довести до полного краха.

— Мой фюрер, — чеканя шаг, подошел к вождю командир стаи призраков, — стая субмарин «Фюрер-конвоя» к выходу в море готова. Командовать стаей приказано мне, командору Ральфу Штанге.

— Я слышал о вас, Штанге, — похлопал его по предплечью фюрер, — мне представили вас как мужественного воина и талантливого подводника, только что вернувшегося после выполнения важного задания у берегов Северной и Южной Америки. Я не ошибаюсь?

— Никак нет, мой фюрер! — Явно нарушая инструкции Скорцени, Шульце слегка подался вперед, чтобы можно было видеть лицо фюрера.

— Адъютант, — не оглядываясь, подозвал Зомбарт-Гитлер барона Вилли Штубера. — Железный крест для командора Штанге.

Штубер мгновенно открыл портфель и достал орден, заранее подготовленный для командира стаи. Фюрер лично прикрепил его на грудь морского офицера. При этом все обратили внимание, о руки у фюрера не дрожат, спина обходится без старческой сутулости, и куда-то исчезла старческая походка. Понятно, что чудоподобное омоложение и оздоровление фюрера было волевым решением, а точнее сказать режиссерским ходом наставника Имперской Тени обер-диверсанта Скорцени. Это Скорцени, которого всегда раздражала старческая немощь вождя после вполне успешных попыток Зомбарта копировать ее, неожиданно рассвирепел и заявил: «К черту! Такой фюрер ни Германии, ни германским эмигрантам, ни тем более дипломатам и бизнесменам, которые захотят иметь с ним дело в Латинской Америке, уже не нужен! Все они должны видеть перед собой настоящего арийца: сильного, уверенного, в себе, вполне сознающего реалии того времени и той страны, в которых он пребывает».

Именно таким и предстает сейчас перед моряками его воспитаник — Великий Зомби, двойник, значительно превосходящий того, чьей имперской тенью ему суждено быть, — проницательный, решительный, рисковый, готовый и дальше вести за собой армию и народ [127] Операция, которую позволим себе условно именовать «Имперская тень», была проведена Скорцени настолько удачно, что после войны мировая общественность была основательно сбита с толку: так все же, кто покончил с собой (или же был убит) в рейхсканцелярии в апреле 1945 года, фюрер или его двойник? И кто бежал в Латинскую Америку: фюрер или его двойник? Даже 31 августа. 1960 года, во время выступления Скорцени в ирландском городе Далкей перед членами «Литературно-исторического общества», люди из этого общества и журналисты все еще пытались выяснить у бывшего обер-диверсанта рейха, чтобы получить информацию, так сказать, из первых рук: так все же, жив фюрер или погиб в рейхсканцелярии? На что Скорцени, оставаясь верным присяге и фюреру, ответил: «Лучшим доказательством того, что фюрер действительно мертв, служит тот факт, что я нахожусь здесь. Будь Гитлер жив, я был бы рядом с ним!» .

Уловив на себе пристальный взгляд Великого Зомби, Дениц подошел поближе и, вскинув руку в римском приветствии, крикнул, обращаясь к строю моряков: «Хайль Гитлер!» — и вежливо ответил на пожатие фюрера. При этом гросс-адмирал краем глаза проследил за Шульце. Увидев, как перед фюрером расшаркивается его преемник на посту канцлера, личный адъютант Гитлера нервно передернул плечами и вытянулся по стойке смирно.

— Наберитесь мужества, рейхсканцлер, — твердо молвил Великий Зомби, глядя Деницу прямо в глаза. — В этой героической трагедии каждый должен сыграть только ему единственному самой историей отведенную роль. Но сыграть — этого мало, нужно быть достойным отведенной ему историей роли.

Несколько мгновений гросс-адмирал молчал, словно бы собирался с мыслями. «А ведь Великий Зомби прав: каждый из нас должен оказаться достойным своей исторической роли», — сказал он себе и признал, что в данной ситуации Имперская Тень ведет себя почти идеально: достойно выходя из той ситуации, в которой он оказался не по своей вине, а по вине и воле истории.