Николай Пронин - Бойцы Сопротивления

«Добытчиков» нередко ловили, жестоко избивали. Но опять-таки из-за нехватки рабочих рук им сохранялась жизнь. И вылазки под колючую проволоку продолжались… Вот почему мысль о создании русского партизанского отряда уже не казалась неосуществимой.

Идея эта получила одобрение и у французского подполья, которое подсказало место дислокации будущего отряда — район города Дуллана. Вскоре в его окрестностях начали собираться русские, бежавшие из лагеря. Те из них, кому французское подполье успело изготовить документы, устраивались батраками на фермы. Однако большинство прятались где придется. Этих людей нужно было объединить в отряд, позвать на активную борьбу с фашизмом. Еще осенью с этой целью бежал из лагеря Петриченко. Однако он ушел в спешке, без документов. Уверенности в том, что он добрался до базы, не было. И вот тогда Колесник решил, что надо ему самому уходить из лагеря.

Неожиданно его размышления были прерваны: скрипнула дверь — это вернулся Петриченко. Некоторое время он что-то разыскивал в темноте, то и дело натыкаясь на какие-то предметы, что-то ронял, чем-то гремел и чертыхался при этом. Наконец ему удалось зажечь керосиновую лампу, которая осветила крохотный уголок мансарды. Заметив, что Колесник лежит с открытыми глазами, спросил:

— Как отдыхалось?

— Спасибо, хорошо!

— Скоро придут ребята, — объявил Петриченко. — Правда, не все. Все соберемся потом, особо. Жаль, конечно, что вы и отдохнуть-то как следует не успели, но очень уж хочется скорее поговорить… Заждались мы вас… С осени ждем. А тут и зима наступила, а вас все нет и нет. Думали, не случилось ли что?

В прошлом Петриченко кадровый командир. Во время военных маневров повредил себе позвоночник и по состоянию здоровья был уволен из армии, работал председателем колхоза на Киевщине, показал себя способным организатором. Перед приходом немцев в его родное село успел сделать все: и скот эвакуировать, и мастерские демонтировать, вот только сам уйти не успел. Он попал в лагерь военнопленных. Однако неволя не сломила этого человека. В подполье Петриченко умело направлял диверсионную работу в шахтах, а когда задумали организовать партизанский отряд, одним из первых добровольцев ушел под колючую проволоку…

— Мы тоже за тебя переживали, — после некоторого молчания заговорил Колесник. — Все беспокоились, добрался ли ты до места или нет? На что Никифоров — человек на редкость уравновешенный, и то последнее время начал проявлять беспокойство.

— Без документов первое время было нелегко, — признался Петриченко. — Но потом я все же приобрел их. Правда, не очень надежные, но достал. Очень уж беспокоила меня партизанская база. Как, думаю, там дела у земляка? Это, видимо, и помогло мне пробраться через все кордоны. А Загороднев оказался молодцом: сам обосновался прочно и многих парней пристроил…

— Где он сейчас?

— На соседнем хуторе, скоро придет.

— Насчет задержки ты прав, — сказал Колесник. — Бежать я должен был еще в октябре. И французы пообещали мне помочь с документами… Но именно в этом месяце началась забастовка шахтеров Острикура. Вскоре ее поддержали углекопы всего севера Франции. Начались аресты. В числе арестованных оказались и те, кто изготовлял документы. Французы, правда, предупредили нас, что подбираются новые специалисты, просили подождать. Но сколько ждать — никто не знал. И это нас угнетало…

Внизу послышался какой-то шум. Петриченко быстро спустился с чердака посмотреть, что там произошло. А Александр продолжал вспоминать…

В один из вечеров Никифоров шепнул ему: «Завтра иду в город. Возможно, удастся выяснить что-нибудь насчет документов…»

Никифоров работал в ревире {4} 4 Лагерная больница. санитаром. Врач-француз О'Пети выхлопотал ему пропуск за колючую проволоку. Утром у Никифорова нашелся предлог пойти в город по делам ревира. А это значило, что, возможно, ему удастся побывать на конспиративной квартире, выяснить насчет документов…

Весь день Колесник думал о том, что к их приходу из шахты Никифоров, вероятно, уже вернется из города, принесет свежие новости, скажет: «Все в порядке. Можете уходить», или еще проще: «Вам повезло, документы готовы». Но смена тянулась и тянулась, казалось, ей не будет конца, а встреча все откладывалась и откладывалась. А когда рабочий день уже был на исходе и они собрались уходить, в лаве вдруг появился штайгер Мюллер, позыркал вокруг злыми глазами, поводил носом, словно принюхиваясь к чему-то подозрительному, лицо его налилось кровью, он стал кричать, что они плохо работали, обозвал их «русскими свиньями», объявил, что из шахты они не выйдут до тех пор, пока не выполнят норму, и их вновь задержали в подземелье еще на несколько часов.