Станислав Мыслиньский - Над Припятью

Командиры рот идут на совещание. Капитан и майор выслушивают доклады о ночном рейде, отдают распоряжения на день отдыха и следующую ночь. До цели недалеко. Офицеры расходятся по подразделениям, сбрасывают верхнюю одежду, с трудом стягивают размякшие сапоги. Гарда с Ивановым роются в картах.

— Надо поторапливаться, — беспокоится майор. — За нами может быть погоня… — Иванов отбрасывает со лба пряди слипшихся от пота волос, расстегивает выцветшую тиковую гимнастерку, ослабляет ремень, на котором висит тяжелый маузер в деревянной кобуре. — Как думаешь, Ян?

Гарда вытирает платком вспотевший лоб и шею.

— А может, гитлеровцы поджидают нас при выходе из этой ловушки, вот здесь? — Говоря это, Ян указывает на зеленое пятно на помятой и потертой штабной карте.

— Если так, то надо как можно быстрее вырваться отсюда. Пока фрицы не приготовятся, — не сдается майор.

— Но люди выбиваются из последних сил. Они будут нужнее там… — Капитан протягивает руку вперед.

Разговаривая, офицеры затягиваются дымом махорки из козьей ножки.

И так каждый день с тех пор, как они вырвались из шацких лесов. Словно забыли об усталости, натруженных ногах и недоспанных ночах. Партизаны крепко спали, а эти двое обменивались замечаниями, советовались… Во время трагического отступления и прорыва за линию фронта встретились их пути — поляка и русского.

— Хорошо, что идем вместе, — говорил Гарда, выпуская изо рта клубы дыма.

— Эх, брат! Жаль, что мы не встретились раньше. Задали бы фрицам перцу… Боевые у тебя люди, охотники за швабами. Видел я их в бою, знаешь, в феврале… Забыл название этой местности, несколько километров севернее Владимира…

— Водзинов.

— Точно. Водзинов. Мы поехали туда, когда моя разведка донесла о немецкой пехотной колонне. Я уже хотел ударить, когда твои ребята «поприветствовали» их из засады. И как! Даже кавалерия атаковала. Я едва своих удержал, у них тоже руки потянулись к саблям.

Улыбка осветила уставшее лицо Гарды. Ему была приятна похвала опытного командира партизанского кавалерийского отряда. Он знал, что майор Леонид Иванов участвовал не в одном сражении с гитлеровцами.

— Моя группировка обложила шоссе Владимир-Устилуг-Хрубешув, — объяснил Гарда. — Это, очевидно, обеспокоило немецкий гарнизон во Владимире, откуда вышла их разведка силой до роты, усиленная пулеметным взводом. И именно под Владимиром один из постов «поприветствовал» их огнем… Гитлеровцы не отступили. У меня с постом была телефонная связь. Я выслал на помощь батальон подпоручника Леха и кавалерийский эскадрон. Прямо из саней ребята бросились на немцев… Захватили телегу, полную боеприпасов, два станковых пулемета, много оружия и гранат. Немцы оставили много убитых… А спустя сутки, на рассвете, на два подразделения Леха вышли два батальона пехоты вермахта, поддержанные несколькими танками. К сожалению, это не было их последним словом, — рассказывал Гарда. — Когда эти подразделения были скованы, из района Пятыдня началась вспомогательная атака 55-го венгерского полка… Я приказал командиру конного эскадрона подпоручнику Ярославу ударить по гитлеровским тылам. Ну и что же? Атаковали, как их когда-то учили. Оставили несколько убитых, но немцы не удержали местности.

— Я видел, как они шли в атаку. Это настоящие орлы.

— Почти, — поддакнул Гарда. — У нас сабля словно срослась с ладонью.

— Вы и сейчас были сильно к ней привязаны. А между тем решающей для победы является техника.

— Это так, ты прав, Леонид. Когда в Германии в массовом количестве выпускали танки, у нас увеличивали количество кавалерийских бригад… Кавалерию называли богиней войны.

— А как к этому относилась общественность?

— Верила в ту армию, какая была, и не знала, что в случае войны противник будет укрываться за стальной броней… Геройству нашего солдата гитлеровцы противопоставили новейшую военную технику. В сентябре оказалось, что наши лошади были ничем по сравнению с механическими конями врага.

— Вы выдержали дольше, чем другие европейские народы, на которые напала Германия.

— Это небольшое утешение. И поэтому нас волнует вопрос, как могла страна дойти до столь трагического финала. Что из того, что наши войска решительно сражались? Пехота и кони не могли справиться с танками и самолетами. А может, не было соответствующих стратегических планов?

Майор Иванов внимательно всматривался в усталое лицо своего собеседника. Гарда, сказав несколько слов горькой правды, понуро рассматривал свои промокшие сапоги. Наступило молчание. Прервал его Иванов: