Константин Эрендженов - Сын охотника

Таким, стоящим под белым флагом, его и увидел выскочивший из землянки Мерген, когда неподалеку разорвалась немецкая граната.

– Часовой! Бадма! – закричал на весь лес Мерген и выругался по-калмыцки. – Ко мне!

Бадма не ответил и только зашел за дуб, подставляя себя под пули наступающих фашистов. Но теперь он уже не думал о шальных пулях. Самым страшным врагом его с этой минуты был Мерген. Этот не промахнется, убьет как волка, как фашиста, не посчитается с тем, что они оба калмыки.

А Мерген именно потому и не выстрелил, что Бадма, ставший на путь предательства, был калмыком. Он не мог так просто убить изменника. Его нужно было вернуть назад и судить по закону, чтобы Бадма перед смертью понес еще и тяжелое моральное наказание. Однако момент был упущен. И новый окрик не только не вернул Бадму, а надоумил его упасть на землю и по кустам уползти прочь.

На крик Мергена выскочили все, кто был в землянке, и, разбежавшись, заняли оборону. Возле землянки закипел жестокий бой.

А Бадма тем временем полз дальше. Но теперь он чувствовал себя ничтожным и беспомощным: у него не было ничего того, c. чем он хотел сдаться в плен, даже белого флага, который болтался на сучке дуба. Немцы могут принять его за разведчика, ползущего в их зону, и пристрелить. Так оно и случилось бы, если бы Бадма вовремя не закричал единственное немецкое слово «плен», которое он вычитал в их листовке. Он крикнул это как раз в тот момент, когда на него, словно озверевший дикий кабан на ягненка, несся огромный красномордый фашист с автоматом в руках. Немец, конечно, слышал слово, которое Бадма выкрикивал теперь на весь лес, и все же со всего маху так ударил по плечу автоматом, что у Бадмы дух перехватило. С трудом превозмогая боль, он встал перед гитлеровцем на колени. И получил второй удар по спине. Немец тыкал ему в грудь автоматом и кричал по-русски:

– Вперьед! Показывай вперьед!

Бадма с готовностью вскочил и показал рукой в ту сторону, откуда Мерген вел огонь со своими друзьями Немец опять ударил Бадму автоматом и, рукой изображая ползущую змею, потребовал:

– Безопасный вперьед!

Бадма угодливо закивал и повел немца в чащобу, чтобы подойти к землянке с тыльной стороны. К ним присоединились еще несколько автоматчиков. И теперь Бадма даже почувствовал себя предводителем. Пробираясь по густому смешанному лесу, группа автоматчиков огибала место перестрелки, которая становилась все яростней и, казалось, уходила в обратную сторону, туда, откуда она и пришла, когда Бадма стоял на посту.

Так и случилось. Когда подошли к землянке со стороны ее оконца из единственного стеклышка, вокруг никого не оказалось. А в лесу, где-то уже за белым флагом, гремело русское «ура!» И в этом победном крике громче всех выделялся голос Мергена.

Поняв, что проиграл, что рухнули все его надежды, Бадма вдруг упал на колени перед первым стоявшим рядом немцем. Тот замахнулся на него автоматом с такой силой, что насквозь проломил бы голову, если бы ефрейтор не отвел его руку. Этот ефрейтор ткнул Бадму автоматом в бок и махнул рукой: вперед, мол, веди.

Поняв, что землянку окружают, Мерген половину бойцов послал запрягать и выводить лошадей из-под обстрела, одного отослал в штаб с донесением, а остальным приказал занять оборону между деревьями. Белый флаг, поднятый его земляком, мельтешил, как бельмо на глазу. Воспользовавшись моментом, когда бойцы дружным огнем остановили подбиравшихся к землянке гитлеровцев, Мерген подбежал к дубу и со злостью сорвал белый лоскут. И тут ему пришла мысль забраться на дерево и оттуда вести огонь. Ухватившись за нижнюю ветвь, он подтянулся и быстро, как в детстве, вскарабкался на дуб. Поднявшись над землей метра на четыре, Мерген увидел за густым кустарником поляну, на которой выстроился взвод одетых в маскхалаты немцев. Перед ним стоял командир и четко размахивал кулаком, словно рубил воздух, видно, давал установку. Вот из строя выскочили четверо и с автоматами наперевес бросились вправо. Еще несколько взмахов командирской руки – и пятеро побежали налево…

Мерген укрепился за веткой, которая скрывала его от глаз тех, кто был на поляне. Устроил винтовку на толстом сучке и, не спеша прицелившись, выстрелил. Поднятая в этот момент рука фашистского офицера вычертила какой-то замысловатый вензель, и он рухнул в траву. Из строя выбежали двое и потащили убитого в глубь леса. А остальные тут же разбежались по кустам и подняли огонь из автоматов и винтовок.