Ольга Матюшина - Песнь о жизни

— Скончался Ленин… Повесьте траурные флаги. Заготовьте возможно больше портретов.

Уронила трубку. Заплакала.

Нет Ленина!.. Сердце не принимало этого удара, но мозг твердил: «Нет Ленина, оборвалась великая жизнь великого человека».

В каком-то тумане отсчитывала портреты. Люди, покупавшие их, плакали. Никто не стеснялся своих слез. В этот день все, написанное Лениным, и все, написанное о нем, было раскуплено.

Через несколько дней была траурная демонстрация. Завывала вьюга. Увязая по колено в снегу, люди кутались от пронизывающего ледяного ветра. Сотни тысяч людей шли, опустив головы. На Марсовом поле к нашей колонне подошла старая женщина. Она семенила маленькими шажками, часто спотыкалась. Я взяла ее под руку.

— Спасибо, доченька! Проводить хочу Ленина. Как отца родного уважаю его. Детей моих он из темноты вывел. Учиться устроил. Они скоро школу кончат. Царствие ему небесное.

И, оглянувшись, женщина прошептала:

— Слушай, доченька, как ветер шумит! Метель-то какая! Это небо и земля горюют о большом человеке…

Вьюга усиливалась. Идти было тяжело. Сердце холодело от горя.

Ленин — вечная жизнь! Бессмертен и город, носящий его бессмертное имя. И как бы ни бесились фашисты — им не поставить ленинградцев на колени: нас осеняет великое имя Ленина!

Ленинград напряженно ждет победного часа.

— Подморозило. И солнышко. Может быть… сегодня?

— Слышали ночью канонаду? Может быть, началось?

— Читали: прорвали оборону немцев возле станции Дно? Теперь скоро.

Все напряжены: когда?

…Январский город 1944 года, снежный, чистый.

Ночью морозит, днем пригревает солнышко. Снег тает, блестит. Скользко.

Мою полы, как перед праздником. Тороплюсь все сделать скорее.

«Почему?» — спрашиваю себя, и не знаю. Не решаюсь ответить. А сердце стучит сильно-сильно: «Жди, жди, жди! Скоро придет радость!»

Получила телеграмму. От кого?.. О чем?.. Прочитать некому. Оделась и вышла на улицу. Идет военный. Подошла к нему:

— Пожалуйста, прочитайте! — и протягиваю телеграмму.

Он удивленно посмотрел на меня, прочел: «Поздравляю началом наступления. Всеволод Вишневский».

Военный еще раз посмотрел на подпись, на меня. Улыбнулся. Протянул руку.

Поблагодарила, иду по дорожке к крыльцу.

Военный стоит в калитке.

Мне не хочется говорить о своей слепоте. Быстро ушла в дом.

Пожалуй, не следует просить посторонних!..

Вечером заговорило радио. Сегодня — годовщина прорыва. Передают воспоминания о прошлогодних боях.

Уже поздно. Ложусь спать…

— …Войска Ленинградского фронта прорвали оборону немцев южнее Ораниенбаума…

Хочется крикнуть, но лежу совсем тихо. Началось! Идет победа! С кем поделиться счастьем? Никого нет. Зажгла зачем-то во всех комнатах свет. Легла. «Счастье пугливо», — говорила всегда мать. И сообщения радио очень осторожны. Должно быть, только самое начало.

Жду час, другой. Будет, будет еще приказ!

Бегут часы. Уже шесть утра. Что-то принесет сегодняшний день?

Солнышко! Вот хорошо! Только бы не таяло! Для наступления нужен мороз: под Ленинградом так много болот…

Целый день боюсь отойти от радио.

— …Внимание! Внимание!..

О, это совсем не тот голос, что мрачно хрипит во время обстрела!

— …В восемь часов сорок минут будет передано по радио важное сообщение…

Это у нас! На нашем фронте…

Бесконечно длинными кажутся позывные. Наконец;

— Взяты Красное Село, Ропша.

Три раза повторен приказ. И каждый раз, слушая, нахожу новые детали. Дождались!

Залило блаженное чувство радости. Хотелось до земли поклониться бойцам. Вот они на высотах Петергофа, Дудергофа, Красного… В снегу бьются за Ленинград, за нашу жизнь.

Благословляю вас, родные…

День за днем приходят победные вести. Голова кружится от счастья. Голос диктора сейчас — голос самого близкого человека:

— Железная дорога Кириши — Мга — Ленинград свободна.

— Новгород, Тосно, Красное, Тайцы, Стрельна, Володарка, Петергоф — наши!

Петергоф! Почему-то представить его во власти врагов было всего тяжелее. Уничтожено неповторимое произведение искусства. Но земля Петергофа снова наша. Наступит время, когда все ленинградцы, как в священный поход, двинутся на восстановление Петергофа.

Взята Воронья гора. Там стояли огромной мощности пушки, из которых обстреливали фашисты наш город, так долго, мучительно. Враг тешился убийством мирных жителей, радовался, попадая в переполненные трамваи.