Андрей Марченко - Терракотовые дни

— Was zum Teufel! [39] Что за черт! (нем.)

Текст послания звучал приблизительно так: "Имею попадание торпеды в рули управления…"

Какие торпеды?.. Какие рули? Шифровальщик не был моряком, но понимал — с разбитыми рулями управления в море не выходят. Да и торпеда разнесет канонерку в щепки.

Шифровальщик, верный своему долгу, вскочил на ноги. Дернул лист, чашка упала на пол, разбилась. Но было не до нее.

— Значит, они ушли в море на канонерке. Где они ее взяли? Украли у нас? Или же осталось со старых времен? Что вообще за бардак? Будто бы из рукава достают паровозы, катера…

А ураган уже протянул свою темную ладонь над городом.

— Ветер свежеет, скоро шторм будет… Не шторм даже, а штормяга… Тут и на береге места будет мало. Волна такая будет, что вон до туда достанет… — лоцман показал рукой назад и вверх, туда, где на набережной стояли фонари.

— И Вам больше нечего сказать?.. — спросил у него Ланге.

— Отчего так сразу и нечего? — удивился лоцман и стянул с головы фуражку. — Очень даже есть: упокой, Господь, их души.

— Не верю! Не верю, что на вашем опереточном море штормы такие, что догнать нельзя…

— А вы никогда не задумывались, отчего здесь нет крупных островов?

— Нет, а отчего?..

— А вы как-то подумайте на досуге.

Ланге махнул рукой — не до того.

Он снова склонился над картами, но уже над другой, с большим масштабом. Куда они рвуться? В Крым? Там боевые действия, войска, места мало, чтоб затеряться. На Кубань? Внимание притягивали многочисленные плавни. Вероятно, сейчас там полно войск, но укрыться, по-видимому, есть где. С поста на косе доложили: лже-канонерка шла курсом или на пролив, или на Кубань. Ну нет, выскочить из этого моря невозможно: в проливе наверняка напичкано мин, его держат под обстрелом с обоих берегов. Они останутся здесь, в этом самом опереточном море…

Надо подымать погоню.

Немецкие канонерки все же снялись с якоря, но едва вышли из гавани, повернули назад.

Помощь пришла неожиданно, оттуда, откуда не ждали. Узнав о затруднениях, появился командир итальянской флотилии. Он отвратительно знал немецкий, Ланге не знал итальянского вовсе.

Говорили как ни странно на русском.

— Что прикажете сделать с бежавшим кораблем?

Итальянец выглядел совершенно спокойным и уверенным в силы своих людей.

— Корабль надо захватить. Если не получится — сбейте ход. Иначе же — топите их всех.

Итальянец небрежно козырнул.

За волноломами итальянцы завели пять катеров и рванули от берега.

Каким-то чудом перевалили через волну у выхода из гавани и, действительно, ушли в море.

— И их души тоже — покойтесь с миром…

Ланге вспомнил салют итальянского офицера: "Ave caeser morituri te salutant?"

Но нет — чудо было на их стороне. По крайней мере, какая-та его часть. Баркас они все же не нашли, но до темноты три катера вернулось назад.

До утра два считались пропавшими без вести. Но среди бури образовалось окно, и в просвете гидросамолет Do-24, базирующийся на крымскую, а не мироновскую Феодосию, выловил двух итальянцев.

Еще один катер пропал навсегда.

Из Крыма подняли еще несколько морских разведчиков.

— Торпедный катер не обнаружен. В указанном районе найден только турецкий рыболовецкий баркас…

Ланге попытался найти место, где был обнаружен этот корабль. И чуть не задохнулся — этого квадрата не было на этом море. Им удалось выйти в Черное море! Но как?..

— Какой баркас? Откуда он здесь?.. Это они! Они закамуфлировали баркас под канонерку, а теперь сбросили декорации! Поднимайте штурмовики — им надо сбить ход! Пусть береговая охрана догонит их.

Но нет, было поздно — небо опять затянуло тучами.

Темнело, хотя время только перевалило за полдень.

Волна подбросила баркас на волне. Хлебнув воды, двигатель заглох. Его удалось почти сразу запустить, но совершенно напрасно.

— Глуши мотор! — крикнул Козя в трубку. — Пусть все горит синим пламенем, но мы ложимся в дрейф…

Задраив все перегородки, господа бандиты собрались в трюме. Волны кувалдой били по корпусу, по шву сочилась вода, но ее тут же выкачивали вон. И Бойко, и Колесник и Либих становились в смену без исключений. С молчаливого согласия послабление сделали только для Кости — с одной рукой он не мог качать на помпе наравне с другими.

Настроение, вопреки бури, было приподнятым. Самый трудный участок пути был пройден.

— Ну что, — весело подмигнул Колесник Бойко, — не нужен нам берег турецкий?..