Овидий Горчаков - По следам подвига

Веселой озорной гурьбой шли они по некогда заминированным полям, порой не замечая мелких ложбинок на месте прежних окопов и блиндажей, азартно искали стреляные ржавые гильзы, с замиранием сердца рассматривали пробитую давно остывшим осколком красноармейскую каску, обнажали головы перед солдатскими обелисками в деревнях. Ведь почти у каждого мальчишки и у каждой девчонки кто-то в семье — или дедушка, или дядя, или еще какой-нибудь родич — не вернулся с войны, пропал без вести или пал смертью храбрых. В такие минуты доверчиво раскрывается юная душа, такие минуты запоминаются, оставляют след до конца жизни. И, что еще важнее, явно или скрытно дают о себе знать, когда жизнь зовет к подвигу…

Кое у кого из пионеров отряда имени Лени Голикова на шее висела «Смена» или «Чайка», и юные фотографы часто щелкали фотоаппаратами там, где разведчики-крайновцы нажимали на спусковые крючки автоматов и винтовок. И потом снимки ходили по рукам, и каждый узнавал себя и снова вспоминал все этапы похода: ужин в лесу вокруг вечернего костра, час заката на притихшей Наре, шум ветра в вершинах сосен, которые видели, как шли бором «лесные призраки» — двенадцать парней и восемь девчат из отряда Крайнова — Проворова.

Лучшие фотографии висят сейчас на светлых стенах классной комнаты, напоминая во время контрольных, на уроках алгебры, ботаники, английского языка о прежних походах и зовя к новым походам по Подмосковью.

Мы идем школьным коридором, широким и шумным, залитым щедрым весенним солнцем. За окном белеют корпуса новостроек. А мы с Михаилом Георгиевичем помним, когда Ховрино было дачным Подмосковьем. Полчаса езды на электричке с Октябрьского вокзала, четвертая остановка, четырнадцатый километр. Москвичи приезжали сюда в санаторий «Ховрино» в усадьбе «бывших», как тогда говорили, Грачевых, снимали крестьянские избы под дачи на лето. В железнодорожном клубе показывали «Большой вальс» и «Если завтра война», дачники ловили на закате плотву в большом пруду села Ховрино. Михаил Георгиевич помнит даже, когда звонили колокола Головинского монастыря и в речке Лихоборке ловилась рыба.

Для меня это уже незапамятные времена. Зато я помню, что немцев остановили всего километрах в пяти отсюда. Их основные силы наши войска задержали еще в Крюкове, а в район Химок, выполняя приказ генерала Гепнера, прорвались мотоциклисты-разведчики 62-го саперного батальона 258-й дивизии вермахта. Батальон был укомплектован жителями городка Виттенберга. Виттенбержцев наголову разгромили наши красноармейцы и рабочие-ополченцы. Это было 2 декабря 1941 года, в сильную вьюгу.

Вот музей Веры Волошиной. Здесь бывают многочисленные экскурсии школьников и рабочей молодежи, нередко приходят делегации из-за рубежа. Книга отзывов полна благодарных, восторженных записей.

Интерес к Вере Волошиной в школе огромен. Это сказалось и в том, что пионерская дружина добилась присвоения ей имени Веры, и в той любви, с которой оформлен школьный музей, посвященный героине-разведчице. Справедливости ради надо сказать, что пионерам крепко помогли не только вожатые и воспитатели, но и шефы — художники из Высшей художественной школы имени Сурикова. Все графические работы в музее выполнены с профессиональным блеском.

Долго стоим перед портретом Веры. Светло-русые, с пепельно-золотистым отливом волосы, коротко остриженные, с косым пробором. Лицом немного похожа на артистку Зою Федорову, памятную всем по фильму «Подруги». Только в лице Веры, кроме девичьей нежности и мягкости, чувствовалась еще и воля и твердость.

«Знакомо ли тебе имя Веры Волошиной, — вопрошает плакат, — девушки, которая сражалась в партизанском отряде рядом с Зоей Космодемьянской? Она была старше Зои, но ее судьба и жизнь во многом похожа на жизнь Зои. Жила в Кемерове веселая, неугомонная девочка, обыкновенная, каких много. Хорошо училась, увлекалась спортом, ходила на лыжах, бегала на коньках и даже была чемпионкой города по прыжкам в высоту. Перед самой войной Вера поступила в московский институт, а с первых дней войны встала в отряды бойцов..»

«Вы, наверно, очень беспокоитесь обо мне, — писала она домой. — Ничего страшного нет. Я ездила по специальному заданию, как и все комсомольцы Москвы. Мы делали укрепления на трудфронте». Затем Вера ушла в партизанский отряд…

Отправляясь с группой партизан на очередное задание, Вера писала маме: «Я сейчас на фронте, мамочка, только не волнуйся, а потом смерть бывает только один раз». Это было последнее письмо партизанки…