Иван Кошкин - Когда горела броня. Наша совесть чиста!

— Осокин, сбавь ход, мы стрелять не можем! — крикнул он.

Танк продолжал мчаться с той же скоростью, вот он качнулся на бруствере, переломил, как спичку, сосну…

— Васька, сволочь, куда в лес попер? Сбавь ход и давай вдоль окопов! — заорал командир.

Симаков сопроводил приказ старшего лейтенанта увесистым пинком в правое плечо водителя.

— Командир? — то ли крикнул, то ли взвизгнул механик.

— Вправо и вдоль окопов! Только своих не потопчи! Безуглый, передай остальным — пусть давят немцев в окопах!

В других условиях Петров ни за что не подставил бы борт противнику, но у немцев не было противотанковых пушек. Осокин развернулся почти на пятачке и повел машину вдоль траншеи со скоростью пешехода. Теперь, по крайней мере, можно было разобрать хоть что-то. Длинный окоп справа от танка был пуст, если не считать нескольких засыпанных песком трупов, траншея шла прямо примерно пятнадцать метров, затем резко поворачивала, и там, за поворотом, похоже, шла рукопашная. Здесь они помочь никак не могли, но дальше… У комроты оборвалось сердце — нелепо завалившись кормой в окоп, задрав в небо пушку, в тридцати метрах стоял Т-26, над моторным отделением танка поднимались клубы черного маслянистого дыма. На глазах у Петрова открылся башенный люк, и оттуда высунулся танкист, вытолкнул себя на руках, и вдруг, дернувшись, свесился через борт. Из-за подбитого танка вышел еще один Т-26 и, остановившись, выстрелил из пушки.

— Командир, — голос Безуглого давился то ли напряжением, то ли бешенством, — комбат вызывает, включаю.

— Ваня, — голос майора был напряженным, но все же он говорил, не срываясь на крик. — Ваня, давай через лес на ту сторону! Надо 715-му помочь, там каша! У тебя уже кто-то туда пошел, иди за ним, мы тут справимся, уже пришли практически. Конец связи.

— Кто пошел? — крикнул вне себя старший лейтенант. — Черт!

Он расстегнул кобуру, вытащил наган и, встав на сиденье, распахнул люк.

— Командир, ты куда? — заорал Симаков.

Петров сам понимал, что рискует. Одной гранаты в открытую башню было бы достаточно для того, чтобы вывести экипаж из строя, но в панораму он просто ничего не видел. Одного взгляда на поле боя старшему лейтенанту хватило, чтобы понять, что авангард свою задачу выполнил. В немецкой обороне была пробита брешь шириной сто пятьдесят метров. В траншеях еще продолжалась рукопашная, но то тут, то там немцы покидали окопы и отходили в глубь леса. С болота донеслось протяжное «уррра!» — 732-й наступал тремя цепями вслед за ротой Бурцева, машины шли впереди, метрах в двадцати от пехоты. Время от времени то один, то другой танк вырывался вперед, останавливался и делал один-два выстрела. Если бы не бешеный бросок танкистов Петрова и разведчиков, немецкий батальон, скорее всего, оборонялся бы до последнего и полк понес бы серьезные потери. Но теперь оборона немцев была рассечена, и их боевой дух упал, еще немного, и они начнут отступать, а такое отступление, если как следует нажать, может перейти в паническое бегство. Петров пересчитал свои танки. Кроме одного Т-26, рота потерь не имела, но одной «тридцатьчетверки» не было видно нигде, следы гусениц уходили в лес. Судя по тому, что над вторым Т-34, что ровнял немецкие окопы на крайнем правом фланге, покачивался штырь антенны, в глубь немецких позиций ушел танк Пахомова.

— Безуглый, — передай Нечитайло и Турсунходжиеву — следовать за мной через лес на ту сторону для атаки немецкой артиллерии! Будем выручать Иванова! — приказал Петров.

— Есть, — ответил радист и принялся вызывать «тридцатьчетверку» украинца.

Петров на всякий случай флажком подал сигнал: «Делай, как я!» — и, усевшись обратно, закрыл люк.

— Вася, пошли в лес — приказ комбата. Все, что увидишь, — дави, не жди моего приказа! — скомандовал старший лейтенант.

— Так я это и делал, — ответил Осокин, разворачивая танк.

Водитель, похоже, уже справился с собой, и его голос звучал почти спокойно.

— Командир! — раздался в наушниках голос радиста. — Турсунходжиев подтвердил получение, а лейтенант Нечитайло требует, чтобы вы повторили приказ лично.

— Соедини меня с ним! — крикнул Петров.

— Есть! Готово! Ёж-один вызывает Ежа-два!

Петров, который в бою помимо основных своих обязанностей должен был командовать еще и своим танком и кидать снаряды в пушку, обычно не дожидался, пока радист соединит его с подчиненными, а просто передавал приказы через него. Как правило, это не вызывало вопросов, и чего ради Нечитайло сейчас потребовал личного подтверждения — старший лейтенант не понимал. У Петрова шевельнулась одна гаденькая мыслишка, и он немедленно ее озвучил: