Иван Кошкин - Когда горела броня. Наша совесть чиста!

Комбат выпрямился во весь свой небольшой рост. Сейчас этот невысокий полноватый командир казался почти величественным.

— Я не ожидаю от вас, что вы все, как один, станете Героями Советского Союза, но трусости в своем батальоне не потерплю! — Его голос смягчился. — Кое-кого из вас я сам учил. Так вот, надеюсь, что вы меня не опозорите. Засим комсомольское собрание разрешите считать закрытым, резолюцию пусть каждый для себя сформулирует сам. Экипажам — готовить танки к маршу, командирам рот — остаться. И вытащите кто-нибудь Евграфыча из этой консервной банки, — он указал на Т-26, в котором копались ремонтники. — Он мне нужен.

Танкисты бегом бросились к машинам, Петров, Иванов и Бурцев подошли к комбату. Шелепин достал из офицерской сумки карту-двухкилометровку и развернул ее на лобовой броне ближайшей «тридцатьчетверки».

— Итак, устроим небольшое тактическое занятие. Нам нужно прибыть из Н*** вот сюда, к населенному пункту с незамысловатым названием Сосновка. В принципе, дорог две. Можно двигаться по шоссе, можно пройти немного на юг и идти по проселку. Какую дорогу выбрали бы вы? Петров, тебя это не касается, по глазам вижу, ответ знаешь. Лейтенант Бурцев?

— По шоссе, товарищ майор, — четко ответил лейтенант.

Он достал из своей сумки остро отточенный карандаш, снял с него самодельный, из плексигласа колпачок и, несколько рисуясь, отчертил по линейке предполагаемый путь движения колонны.

— Понятно, — кивнул комбат. — А почему?

— Так здесь же короче, — удивленно ответил лейтенант. — Да и шоссе, опять же…

— Ясненько, — Шелепин повернулся к комроты-3: — А что нам скажет товарищ Иванов?

— Я бы двигался по проселку, — ответил отличник боевой и политической подготовки.

— Объясните, — резко сказал майор.

Иванов вспыхнул, но потом наклонил голову и ткнул пальцем в карту.

— Нам придется пересекать реку Белую. Вот здесь. У моста грузоподъемность — 12 тонн. Средние и тяжелые танки не пройдут. С другой стороны, на проселке будет брод. Дно — песчано-каменистое, танки должны пройти. Ну и еще… — он неуверенно оглянулся на комиссара. — По шоссе наверняка движутся беженцы и, вообще, оно должно быть забито…

— Оценка «отлично», — улыбнулся Шелепин, и Иванов просиял в ответ. — Вам, товарищ Бурцев, работать над собой. Петров, выдели взвод в головную походную заставу. Я бы рекомендовал узбека, Турсунходжиев, кажется, его фамилия. Похоже — парень толковый. Так, а вот и наш папа пожаловал.

К комбату подошел высокий худой командир лет тридцати пяти в неимоверно засаленном расстегнутом комбинезоне и почти коричневой от пятен масла пилотке. Судя по петлицам, он, несмотря на возраст, имел звание «техник-лейтенант». Семен Евграфович Рогов вышел в командиры из сверхсрочников, и продвижением своим был обязан не столько серьезной теоретической подготовке, сколько доскональному знанию вверенной ему техники. В батальон он пришел вместе с Шелепиным и Беляковым из училища, где в его ведении находились фактически все учебные машины, и в разговорах с комбатом пользовался известной свободой.

— Евграфыч, вы чего там в машинах ковыряетесь? Неисправности?

— Да не сказать…

Рогов вытер руки тряпкой. Поскольку тряпка была еще грязнее, чем его руки, процедура эта особого смысла не имела и была, похоже, чисто символической.

— Эта коробочка аж с тридцать четвертого. Ясное дело, присмотра требует, тем более что в училище ее наши «своей великой родины сыны» погоняли изрядно.

— Ты не увиливай, — поморщился комбат. — Машина боеготова?

— Ну… — пожал плечами техник. — Относительно. Если уж ее в Ульяновске наши орлы за пять лет не доломали, то немцы и подавно ничего не сделают. Не беспокойтесь, до боя доедет, просто я так, на всякий случай…

— Понятно, — кивнул Шелепин. — Ладно, свободен. И шоферу своему скажи, чтобы больше не лихачил. Мне ваша «антилопа гну» еще понадобится.

Рогов расслабленно приложил руку к пилотке и, повернувшись, вразвалочку зашагал к своим ремонтникам.

— Кабы не золотые твои руки, Семен, насиделся бы ты у меня на гауптвахте, — пробормотал майор.

Быстро уточнив с командирами рот порядок движения, назначив пункт сбора отставших, майор отпустил их готовить роты к маршу и задумчиво сложил карту. Комиссар стоял рядом, облокотившись спиной и локтями о крыло.

— Шелепин, ты зарываешь талант в землю, — задумчиво заметил Беляков. — Из тебя вышел бы великолепный политработник. Ты так проникновенно говорил — прямо как в кино «Александр Невский».