Владимир Волосков - Где-то на Северном Донце.

Немецкий танковый корпус — сила серьезная. Каждая из его бронетанковых дивизий по численности личного состава и оснащенности техникой превосходила любой советский механизированный или танковый корпус тех времен. А тут две дивизии да плюс к тому многочисленные части усиления, мощная артиллерия… Если такой бронированный кулак обрушится на фланги наступающих советских войск — быть многим бедам. А главное — могут быть замедлены темпы наступления. В предстоящей же операции все решали темпы…

Где-то на юго-востоке, за придонскими степями, продолжались ожесточенные уличные бои в разрушенном Сталинграде; на юге, в предгорьях Кавказа, немецкие механизированные и горноегерские части еще не отказались от попыток прорваться к бакинской нефти. Вся южная группировка фашистских армий продолжала активные действия, удерживала в своих руках стратегическую инициативу. Эту инициативу нужно было перехватить — пришло время создать перелом в войне. Фронту, которым командовал Николаев, отводилась немаловажная роль в осуществлении этой задачи. Все шло по плану. И вдруг исчезает целый корпус противника…

— Передислокация корпуса в район Кавказа — вариант маловероятный, — продолжает рассуждать Сталемахов. — Использование танков в горных условиях мало что даст немцам. Думаю, они это отлично понимают.

— Разумеется, — соглашается Николаев. — Юг исключен.

— Сталинград… Может быть, они все же решили предпринять там какие-то решительные акции?.. — полупредполагает-полуспрашивает Сталемахов и поворачивает бледное, утомленное лицо к Николаеву.

— Это было бы авантюрой! — Генерал-лейтенант резко выпрямляется. — Им там сейчас и три корпуса погоды не сделают. И притом… здесь… Сотни километров стабилизировавшегося фронта! Не могут они не иметь на таком огромном пространстве солидных оперативных резервов. Не могут не иметь! Этот проклятый корпус надо искать где-то здесь.

Начальник штаба долго смотрит на карту, ведет остро заточенным карандашом по извилистой линии фронта, наконец соглашается:

— Да. По логике вещей должен быть здесь…

— Вы связались с разведотделами Ставки, других фронтов? — спрашивает Николаев Тагильцева.

— Так точно. На других участках появления новых соединений не зафиксировано.

— Хм… — Невысокий, плотный Николаев начинает быстро расхаживать по тесному кабинету — три шага от стола до двери, три шага обратно. Его полное моложавое лицо становится хмурым. — Черт побери… Важно знать, где этот корпус сейчас. Зная его расположение, нетрудно принять упреждающие меры.

— Разумеется, — соглашается Тагильцев. Он на голову выше Николаева, худ, узкоплеч, высокий рост словно мешает ему, так как, глядя на командующего, он чуть склоняет к плечу крупную лысую голову.

— Разумеется… — раздраженно бурчит Николаев. — Разумеется, проще простого принять контрмеры, когда знаешь, откуда ждать удар. Я пока не знаю. А вы знаете?

Тагильцев пожимает худыми плечами, и на его длинноносом, продолговатом лице появляется выражение вины.

— То-то и оно! — Николаев вдруг останавливается, глядит на начальника разведуправления снизу вверх. — Послушайте, полковник, а не ошиблись ваши разведчики? Не обманули их немцы? Может быть, они выдумали какой-то трюк?

— Исключено, — уверенно говорит Тагильцев. Выражение вины исчезает с его лица, оно вновь становится строго официальным. — Мы располагаем сведениями из различных источников. Сообщения подпольных организаций, разведывательных групп, авиаразведки и специально заброшенных парашютистов совпадают — в прежнем районе дислокации корпуса уже нет.

— Что же, такая махина испарилась в неизвестном направлении?

— Перед перебазировкой противник провел широкую операцию против партизан и наших разведгрупп. Они были вынуждены на время покинуть интересующий нас район. Железнодорожные станции в зоне погрузки были оцеплены, магистрали тщательно патрулировались.

— Вы полагаете, что немцы перебросили корпус по железной дороге? — устало спрашивает Сталемахов.

— Не исключено. — Тагильцев ненадолго замолкает, чешет костлявым кулаком острый, тщательно выбритый подбородок. — Но едва ли… Простейший подсчет показывает, что для переброски этого корпуса противнику потребовалось бы что-то около двухсот эшелонов. Такой концентрации подвижного состава мы не могли не заметить. Тут двумя днями не обойдешься…

— Почему двумя?

— Видите ли, операции против партизан были предприняты первого и второго ноября. Третьего ноября все части корпуса прекратили всякую радиосвязь… — Полковник многозначительно посмотрел на внимательно слушавшего командующего. — Пятого ноября мы получили первые сведения о передислокации корпуса, а вчера вечером и сегодня ночью эти сведения были уточнены окончательно. Следовательно…