Василий Алексеев - Россия солдатская

Что-то сильно ударило Николая по затылку. Всё существо его слилось в одну яркую искру. Она отделилась от темной, грязной, залитой кровью дороги и с неудержимой силой понеслась вверх.

Григорий и Ким усиленно работали лопатами. Солнце поднималось всё выше и выше. Становилось тепло потому, что солнце начинало припекать, а земля была каменистая и копать было очень трудно. Григорий и Ким знали, что жизнь их целиком зависит от быстроты, с которой они сумеют окопаться. Время от времени Григорий со страхом поглядывал на противоположный склон оврага — он определенно был пристрелен: ни одного цельного деревца, ни одного уцелевшего куста; расщепленные, обугленные стволы и взрытая, обожженная земля. Видимо, засекли дно оврага, но не совсем точно и обстреливали противоположный склон. Григорий мысленно измерил расстояние до обугленного места — 25-30 метров. На таком расстоянии осколки даже среднего миномета еще не теряют силы. Внизу, в глубине, вился полупересохший ручей и воронок там было меньше. Около самого ручья лежало несколько трупов — тихих, желто-серых, как дно оврага.

Ким сел на край окопа и обтер грязной рукой лоб, покрытый мелкими каплями пота.

— Больше не могу! — сказал он слабым голосом.

Григорий ничего не ответил и продолжал с остервенением бить по гравию тупой лопатой.

— Было бы лучше, если бы они разрешили сначала вырыть окоп для себя, а потом гнездо для миномета, — сказал Ким. — Пока ставили миномет, никакие сил не осталось.

Григорий оперся на лопату и посмотрел на противоположный склон.

— Воронки совсем свежие, — сказал он Киму, — не может быть, чтобы немцы оставили это место надолго в покое.

Ким встал и начал копать. Артиллерийский налет обрушился в тот момент, когда окоп был вырыт на полметра. Григорий и Ким лежали, стараясь вдавить тела в землю. Камни, осколки и земля дождем сыпались им на спину, больно били по плечам и стучали по каскам. Через пять минут налет кончился. Когда затихло, Григорий осторожно выглянул из окопа — воронки на противоположной стороне стали свежее, внизу, против того места, где окопался взвод, лежало два новых трупа и изуродованное ведро.

— Кажется, наши попали, — сказал Григорий.

Ким стал на колени и посмотрел вниз.

— Наводчик первого расчета и замстаршина… наверное ходили за супом, — добавил он равнодушно.

При упоминании о супе Григорий почувствовал острый голод.

— Теперь терпеть до вечера, — сказал Ким меланхолично и лег на спину на дно окопа.

— Давай копать дальше, — вяло предложил Григорий.

— Зачем? Ведь не убило! — тихо ответил Ким. — Копать тяжело, а пока выкопаешь, велят переходить на новое место.

Григорий внутренне готов был согласиться с Кимом, но сделал над собой усилие и взял в руки лопату.

— Ты иди лежать к миномету, — сказал он примирительно, — а я покопаю. Я не так устал, как ты.

Ким послушался и исчез за краем обрыва, где, как раз над их окопом, было вырыто минометное гнездо.

Парень долго не протянет, — думал Григорий про Кима, начиная долбить упрямый гравий, — в концлагере был бы уже в разряде доходяг… урока ни за что не выполнил бы.

Второй артиллерийский налет начался, когда Григорий ушел на полметра в землю. На этот раз лежать можно было много спокойнее. Только когда затихал гул последнего взрыва, в окоп со слабым угасающим свистом упал обессиленный, запоздалый осколок. Упал он совсем около ноги Григория — маленький и безвредный, как бы говоря о том, что опасность миновала.

Григорий лежал на спине и глядел вверх на голубое небо. Стало совсем тепло, только пустой желудок мешал спокойно отдыхать. Григорий не ел уже вторые сутки. Очевидно, вечером кухня приехала после ухода батальона на новую позицию, а утром заветное ведро супа было изуродовано снарядом на дне оврага.

Солнце показалось из-за края окопа большое, большое и начало жечь, не стесняясь. Сначала это было приятно. Григорий закрыл глаза и чувствовал, как тепло пронизывает чрез шинель всё его тело. Потом заболела голова. Григорий уже хотел закрыть окоп плащ-палаткой, когда появился Ким — отдохнувший и даже оживленный.

— Мин нет и стрелять не будем, — сообщил он радостно, — стало быть, и нас сразу не обнаружат. А наверху, на поле, немецкие блиндажи — ребята уже туда ползали, нашли консервы и вот это, — Ким протянул Григорию крем для лица.

— А где консервы? — спросил Григорий.

— Консервы они в блиндаже и съели, а эту банку принесли и дали мне. Хочешь намазаться?