Василий Алексеев - Россия солдатская

— Ну их к чорту этих комиссаров и командиров! Только о себе и думают. Пусть сами гнездо копают, если хотят, я пойду себе окоп делать.

— А если стрелять придется? — спросил Григорий.

— Плевал я на всех и на тебя тоже, — ответил туляк, отходя на поле и принимаясь за окоп.

Когда Григорий кончил окоп, комиссар, блиндаж которого был уже окончен, приказал открыть стрельбу.

Немцы в двух километрах, — сообразил Григорий, проверяя прицел при свете спички. — И зачем стреляем? Только себя обнаружим.

Стреляли мало потому, что не было мин. Когда минометы замолкли, был дан приказ ложиться спать, оставив по часовому у каждого миномета. Так как окопа у Григория всё равно не было, он вызвался дежурить первым. Ночь была тихая. Пожар догорел, и небо со стороны противника стало темным. Дождь не прекращался. Григорий прислонился к дереву около минометного гнезда и курил в рукав. Визг падающих сверху мин заставил его прыгнуть в окоп. Осколок щелкнул по стальной каске и опять, как зимой, каска спасла от ранения. Мины сыпались в продолжение нескольких секунд. Когда всё кончилось, Григорий услышал стоны. По поляне бегали растерянные люди.

— Переходить на другую позицию! — кричал командир роты.

Григорий встал, У окопа собрались командир расчета, Ким и татарин. Туляка не было.

— Наверное ранен, — сказал Григорий и пошел к окопу, вырытому приятелем.

— Не ходи, сейчас переходить будем! — крикнул ему вслед командир расчета.

Григорий сделал вид, что не слышит, и наклонился над окопом. Оттуда раздавался стон.

— Что с тобой? — спросил Григорий.

Окоп был укрыт жердями, сеном и плащ-палаткой. Крыша эта покосилась и осела. Григорий отбросил сено, снял жерди и зажег спичку.

— Несколько осколков в боку, — простонал туляк.

— Комиссар убит! — услышал Григорий чей-то голос.

— Строиться! Куда вы все разбрелись? — заорал ротный.

Мимо Григория мелькнул политрук роты.

— Товарищ политрук, разрешите сначала раненых отнести? — попросил Григорий.

— Никаких раненых! Сейчас же на новую позицию!

Политрук грозно махнул пистолетом и скрылся в темноте.

— Не оставляй меня здесь, не оставляй! Они сейчас дадут еще залп! — просил туляк.

— Сапожников, немедленно к миномету! — рычал, как зверь, командир расчета.

Дождь полил, как из ведра.

— Может быть, немцы под таким дождем стрелять не станут? — подумал Григорий, взваливая на плечо ствол миномета.

Батальон отошел метров на сто в сторону, в маленький овраг. Об окапывании не могло быть и речи. Казалось, что начинается потоп. Части минометов сложили в грязь и остановились, не зная что делать.

— Я пойду подбирать раненых, — решительно сказал Григорий.

Командир расчета промолчал. Григорий подтолкнул Кима и двинулся в темноту.

— Смотри, если во время не вернешься, то расстреляют как дезертира, — крикнул ему вслед командир расчета.

Что значит вовремя? — подумал Григорий, шлепая по лужам.

Туляк лежал наполовину в воде. Тащить его из узкой ямы было трудно. Между ребер раненого торчало три больших осколка, за нижним ребром была слепая рана.

Плохо его дело, — подумал Григорий, ощупав рукой осколки, но силы у слесаря еще были. Только при его собственной помощи удалось вытащить товарища наружу. — Куда его вести? В темноте Григорий натолкнулся на связного командира роты.

— Куда доставлять раненых? — спросил Григорий.

— К дороге, метров двести отсюда. Пойдем, я покажу.

Связной подхватил раненого за ноги и все трое двинулись в путь.

— А комиссар от страху помер, — сообщил на ходу связной. — Плащ-палатка над блиндажом целехонька, а он лежит и не дышит.

— Что же вы с ним сделали? — спросил Григорий.

— А что делать? — удивился связной. — Доложили политруку, документы из карманов вытащили да и зарыли тут же в блиндаже.

Туляка оставили у дороги в большой пещере, выкопанной еще немцами. Там было человек десять раненых, стонавших в абсолютной темноте. Григорий спросил, есть ли с ними санитар, а чей-то голос в темноте ответил, что санитар есть. Пришлось сразу вернуться, чтобы не быть обвиненным в дезертирстве.

Минометчики шли по лощине. Слева и справа стояла желтая неубранная рожь. Вдоль лощины росли отдельные группы кустов. Где-то справа был лес, а за лесом передовая. В небе, за белыми облаками, загудел немецкий самолет. Григорий давно научился различать советские и немецкие аэропланы по звуку. Звук немецких был грубее и прерывистее. Командир роты спрятался под куст и дал знак залечь. Григорий и Ким юркнули в рожь. Шум моторов смолк. Из глубины поля раздался стон. Григорий прислушался.