Лео Яковлев - Победитель

Бой же в то утро так и не состоялся. Переправой под Кременчугом овладели без них за несколько дней до их подхода к Днепру. За это время правобережный плацдарм расширился, и Фимин механизированный корпус среди бела дня, не маскируясь, спокойно преодолел реку по понтонному мосту.

А там, за днепровскими кручами, Фима увидел картину, запомнившуюся ему на всю оставшуюся жизнь: он увидел тех, о ком торжественным и проникновенным голосом Левитана говорилось в конце зачитываемых по радио приказов Верховного Главнокомандующего: «Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины! Смерть немецким захватчикам!» Какой была на Днепровском плацдарме «смерть немецких захватчиков» — Фима с днепровских круч не увидел. Он увидел лишь бескрайнее поле, покрытое, сколько хватало глаз, телами павших солдат, молодых, как и он сам. Страшен был этот урожай осени 43-го на полях колхоза Героя Социалистического труда Марка Озерного! Один хороший писатель нашел для таких зрелищ более точные слова, чем концовка сталинских приказов: «Прокляты и убиты», — так написал он. Фиме такие слова тогда не пришли в голову, и он молча стоял плечом к плечу со своими однополчанами в оцепенении над этой бескрайней открытой могилой, представшей перед ними в нежарких и каких-то тусклых лучах осеннего солнца, солнца мертвых. Наверное именно тогда, над этим полем, они впервые ощутили вполне реальную близость смерти.

Страшное поле обошли стороной и продолжили путь на юго-запад. Через несколько часов механизированный корпус вышел на край другого поля, изрытого воронками взрывов. Но оно не было полем сражения. Это было поле неубранного картофеля. Тут был объявлен привал, но никто и не собирался отдыхать: все бросились копать картошку. Картофель был крупный, белый, и Фима, как и все другие, набил им свой вещмешок. После того как этот запас был сделан, на земле еще оставались горки накопанного картофеля, и народ занялся приготовлением пищи. Фима тоже сварил на костре сначала один котелок картофеля и съел его без хлеба и соли. Потом сварил второй котелок и съел его содержимое, и только после этого впервые после отъезда из Намангана почувствовал себя полностью сытым.

На подходе к фронту всем выдали противогазы, состоявшие из трех частей — коробки с фильтром, резиновой маски и гофрированной трубки. все это укладывалось в холщовую сумку, которую следовало носить на лямке на плече. Уже первый переход после получения этого примитивного аппарата показал, что с ним даже идти было неудобно, представить же себе перемещение с противогазом бегом или ползком и вовсе было невозможно. Поэтому Фима, как и все прочие, потихоньку выбросил противогаз, оставив в своем походном хозяйстве противогазную сумку в дополнение к вещмешку и набив ее более легкой и мягкой, нужной в походе кладью.

Через некоторое время после расправы с противогазом Фиму разыскал солдат из другого отделения и вручил ему почтовый треугольничек. Это было письмо из Коканда от родных. Фима был потрясен: он никак не мог понять, как это письмо могло найти его на марше. Он стал его читать и вскоре понял, что письмо это он уже читал раньше, и вскоре догадался, что он засунул его в сумку с противогазом и случайно выбросил, когда избавлялся от содержимого этой сумки.

Хотя 7-й механизированный корпус с Фиминым отделением в своем составе перешел Днепр без боя и в почти спокойной, даже мирной обстановке, битва за эту великую реку еще продолжалась. Степной фронт, освободивший 29 сентября Кременчуг и овладевший здесь переправой, продолжал теснить противника и на правом берегу в направлении Кривого Рога и Кировограда. Именно к этим боям и подоспел 7-й механизированный корпус и находившееся в его составе Фимино минометное отделение. Механизированный корпус лишь иногда располагался на каких-нибудь постоянных позициях, «затыкая дыры», образовавшиеся в линии фронта. Гораздо чаще, по воспоминаниям Фимы, им приходилось совершать «рейды» в тылы противника, вглубь его обороны. Говоря современным военным языком, механизированный корпус являлся крупным отрядом «коммандос» с той лишь разницей, что он состоял не из специально обученных бойцов, владеющих всеми видами оружия и приемами различных боевых искусств, каких мы видим сегодня во многочисленных «патриотических» сериалах, выходящих почти без потерь из самых безвыходных положений, а из неопытных юнцов, почти детей, и из людей более взрослых, но не имевших никакого боевого опыта.